Пастухов: «Война оказалась слишком серьезным вызовом для средневековой системы управления государством в РФ»

– Система путинской власти была косплеем схемы управления «бандитским Петербургом», масштабированной на 140 миллионную страну, – пишет Пастухов. – Два года войны внесли коррективы в эту схему, сделав ее менее логичной, но более эффективной. По всей видимости, это временный эффект. Но обо всем по порядку…

В конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века советская система тотального контроля сверху за всеми сторонами жизни общества на всех его уровнях и во всех возможных срезах просела и стала разлагаться.

Повсеместно, особенно на низовом уровне, стали возникать «управленческие лакуны» – ниши с вакуумом власти, которые заполнялись энтропией насилия. Основными источниками власти в этих лакунах были местные силовики (менты, кагебешники, просто региональные бонзы) и местные бандиты (старые – из законников и барыг, и новые – из спортивных и ветеранских сообществ).

Между этими группами и развернулась основная борьба за власть на местах. Именно тогда страна поделилась на «красные и черные зоны». «Кущевка», прогремевшая на всю Россию несколькими десятилетиями спустя, как модель управления сложилась повсеместно именно в тот период.

В нескольких точках ситуация выглядела, тем не менее, иначе. Там, где концентрация ресурсов, силовиков и бандитов была особенно высока, возникли условия для перерождения доброкачественной социальной опухоли в злокачественную.

Такими условиями были наличие больших местных ресурсов, высокая концентрация как силовиков, так и бандитов, наличие специфической номенклатурно-интеллектуальной среды, позволяющей всем этим компонентам склеиться.

На мой взгляд, такие условия сложились на рубеже 80-х и 90-х в Москве, Петербурге, Красноярске и, возможно, в Краснодаре. Но Москва находилась под слишком пристальной опекой федералов, а из Красноярска и Краснодара «подлетное время» было, наоборот, слишком большим.

Бандитский Петербург был самое оно – благословенный криминальный Арбатов, как написали бы классики.

Именно в Петербурге случилась та политическая мутация, к которой, конечно, была культурно-генетическая предрасположенность, но которая, тем не менее, всегда есть следствие некоторого несчастливого стечения обстоятельств, которая привела к формированию крайне агрессивной клетки, развившейся впоследствии в саркому государственной ткани.

Но поначалу это был лишь первый несчастный случай, приведший всего лишь к формированию местной опухоли. Однако на рубеже 90-х и 00-х не заставил себя ждать и второй: в силу тех же, отчасти случайных и отчасти необходимых обстоятельств эту питерскую раковую клетку перенесли в мозговой центр государственной системы, где она стала размножаться с бешеной скоростью, производя несметное число метастазов, направляемых во все периферические сферы.

При Путине госуправление сложилось как система смотрящих, созданная по образу и подобию невского тамбовско-малышевского сообщества. Эта система смотрящих наложилась поверх системы работающих – основного ядра номенклатуры (советской бюрократии), доставшейся выходцам из «бандитского Петербурга» в качестве трофея.

Они частично подмяли под себя, частично развратили этих работающих, выступая по отношению к ним своего рода ордынскими наместниками.

Однако война оказалась слишком серьезным вызовом для этой по сути своей средневековой системы управления государством. Она вынуждает смотрящих потесниться и начать выдвигать работающих если не на первые, то хотя бы на вторые позиции.

С одной стороны, это делает войну выгодной работающим (глубинной номенклатуре – государственному классу).

С другой стороны, таким образом возникает почва для серьезного конфликта в будущем между работающими и смотрящими за ними. Такова диалектика военного управления страной.