Пастухов: «Самые серьезные вызовы ждут Зеленского в текущем году не за границей, а дома»

— Почему Зеленский не cмог отказаться от наступления, хотя спорные его последствия были более чем очевидны (иначе бы начало операции не задержалось почти на два месяца)? — пишет Пастухов. — Ответ на этот вопрос надо искать в событиях предыдущего 2022 года.

 Когда только началась эта война, я написал, что Россия в ней хоронит шанс стать нацией, в то время как Украина такой шанс приобретает. Не отказываюсь от написанного, но появились нюансы.

Проблема состоит в том, что «иметь шанс» и «воспользоваться шансом», — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. 

На мой взгляд, Зеленский, сделав очень много полезного и важного для отпора агрессии, этим шансом на создание украинской нации в полной мере воспользоваться не сумел. Одной из объективных причин, не позволивших ему это сделать, была трагедия в Буче, приведшая к резкой радикализации украинского общества.

После Бучи было очень сложно удержать украинское общество от перехода из парадигмы «войны с Россией» в новую парадигму «войны с русскими». 

 Этот переход был естественной реакцией общества на ужасы войны. Зеленский мог пытаться его затормозить, но он решил его поддержать и ускорить.

Такое решение имело множество неизбежных последствий, которые во многом предопределили дальнейший ход событий. Прежде всего, это сформировало специфическую основу консолидации общества для борьбы с российской агрессией.

Эта консолидация произошла не на платформе гражданственности, а на платформе патриотизма, что близко, но не одно и то же.

Разница в том, насколько широкой является общественная коалиция. В гражданской конфигурации — это широкие слои общества, включая умеренные его страты. В патриотической — преимущественно только самые радикальные и пассионарные его элементы.

Команда Зеленского сознательно сделала ставку на радикалов и оставила за кадром значительную часть умеренно настроенных украинцев. Это, как если бы Путин решил полностью опереться только на Стрелкова и его соратников. 

«Умеренный» в данном контексте — не значит «пророссийский».  Речь идет именно о той значительной части общества, которая твердо встала на позиции защиты украинского национального государства и его суверенитета, но оказалась не готова к радикальным, большевистским методам его самоутверждения: типа, с Россией мы, конечно, воюем, но зачем стулья (памятники) ломать…

Так или иначе, но после Бучи Зеленский по всем вопросам политической повестки стал придерживаться самой радикальной, крайней позиции.

В том числе, он обозначил как минимальные параметры победы в войне полную и немедленную деоккупацию всех захваченных территорий, включая Крым.

Ничего плохого в этом нет — за эту цель сегодня слету впишется любой украинец и пол-Европы. Вопрос в готовности заплатить за нее соответствующую цену.

Часть общества готова за эту цель убиться, чаще — убить других, а часть не готова. Между этими двумя частями необходимо было достигнуть компромисса.

Таким компромиссом стало обещание быстрой и победоносной войны: боль мгновенна — исцеление вечно.

Концепт «неотвратимой и скорой военной победы» стал, таким образом, для Зеленского не просто проходной «обiцянкой», а фундаментальной скрепой, обеспечивающей относительный гражданский мир в обществе в условиях, когда власть транслирует радикальную политическую программу ее пассионарного меньшинства.

Именно это обстоятельство, а не легкомыслие или давление западных партнеров, заставили Зеленского рисковать и играть этим летом ва-банк. 

Не в том проблема, что провалилось наступление, война — дело непредсказуемое. Развалилась общественная скрепа, вера в то, что все быстро закончится, а значит, можно перетерпеть все «прибамбасы» нынешнего правления.

На мой взгляд, самые серьезные вызовы ждут Зеленского в текущем году не за границей, а дома. Либо он находит для общества новую долгоиграющую скрепу, либо общество насадит его на булавку.