Янина Мельникова после суток: «Когда попадаешь внутрь, ощущение — это может длиться вечно»

Главред «Зеленого портала» рассказала «Салiдарнасцi» о своем задержании и 72 часах на Окрестина.

Янина Мельникова трое суток провела в изоляторе на Окрестина. Утром 3 сентября к ней пришли с обыском в рамках уголовного дела. Но задержали почему-то за сопротивление работникам милиции.

В понедельник был суд, который приговорил Янину к 95 базовым величинам штрафа. После этого журналистку отпустили. «Салідарнасць» первой узнала у коллеги о ее состоянии и впечатлениях от злоключения.

«Пост в фейсбуке их рассердил»

— Все началось 3 сентября около 8:30 утра. Ко мне постучались в дверь, стучали так убедительно и громко, что сомнений не было, кто и зачем пришел. Тем более, глазок в двери был закрыт и я не могла ничего видеть.

Успела написать пост в фейсбуке: «Ко мне пришли». На большее у меня не хватило ни сил, ни фантазии. Руки, честно говоря, немного тряслись. Пост их рассердил, они узнали о нем практически сразу.

Они ломали дверь: процедура для них была несложная, но это дало мне время написать в соцсети, подышать и подготовиться.

Я не могу говорить, в рамках какого уголовного дела ко мне приходили. Да, был обыск. Не сказала бы, что очень жесткий. Забрали мой телефон, компьютер, жесткие диски. Собственно, больше ничего. Их интересовали цифровые носители.

«Посадили в клеточку»

— Потом меня увезли на допрос — он был коротеньким, ничего особенно. А дальше началось самое интересное. Меня отвезли в РУВД. Там мне никто не сказал, что я задержана. Тем не менее, меня посадили в клеточку и сказали немного подождать.

Через некоторое время мне приносят протокол о сопротивлении милиции. Я долго еще сидела и ждала, что же будет дальше. В ночь на 4 сентября меня отправили на Окрестина.

«Каждый по отдельности выглядел как человек»

— Естественно, это не санаторий и не курорт. Я впервые попала в такое место. Не могу сказать, что работники этого заведения относились ко мне очень жестко и с неприязнью. Каждый по отдельности даже выглядел как человек.

Вся система в целом лишена всякого гуманизма. Ты находишься в ИВС, еще не было суда, который теоретически тебя может оправдать, но отношение — как к человеку, уже совершившему правонарушение. Ты ходишь с руками за спиной, стоишь лицом в стене, каждое утро и вечер проверки.

Сначала нас было в камере четыре человека на три места, и первую ночь я провела на лавочке. Поскольку я была очень уставшая, то мне даже было удобно. Потом нас стало пятеро на три места.

Конечно, у нас не было никаких матрасов и одеял, было достаточно холодно. Очень спасали медицинские маски, если их надеть на лицо, то казалось, что нос не так мерзнет, и ты согреваешься своим дыханием.

«А где матрасы?»

— У нас была «политическая» камера. Со мной была коллега, которая имеет непосредственное отношение к экологам — Наталья Герасимова. Была девушка, задержанная в «Корпусе», — Лиза Невмержицкая. И еще пенсионерка, к которой пришли на дачу и забрали за репосты (сейчас многих берут за это, она уже сидела второй раз).

В последний день заселили женщину, которую взяли с алкогольным опьянением на автовокзале. Когда она только зашла в камеру, то первым делом спросила: «А где матрасы?».

Мы ей все объяснили. Мы хорошо слышали, как мужчинам из соседних камер кричали, чтобы они скрутили матрасы. Нам скручивать было нечего. Мы, в свою очередь, были удивлены, что эту женщину в РУВД угощали сигаретой и выводили покурить, пока мы сидели в клеточках.

«Еда не была отвратительной»

— Может я не очень привередливая, но я не могу сказать, что еда была отвратительная или очень невкусная. В принципе, ее можно было есть. Это такие советские котлеты из хлеба, которые мы все ели в детстве; каши; супы — не на бульоне, но съедобные. Ничего порченного, или чтобы вызывало отвращение, не было.

Вода, понятно, была только из крана. Не самая лучшая, но и не самая худшая в Минске. Компоты, кисели два раза в день (кормили трижды).

«Повторяла: «Не верь, не бойся, не проси»

— У меня сахарный диабет, был с собой инсулин. При любой просьбе его сразу же выдавали. Когда я просила измерить «сахар», то не все фельдшеры были этому рады, но, скрепя сердце, все делали. Мне повезло, что мой инсулин закончился ровно в понедельник, когда и был суд.

Родные, конечно, пытались передать, но были выходные, никто ничего не брал. В понедельник возможно бы и взяли, не было отношения: «Помрешь тут — ну и ладно».

Когда я в РУВД спросила, бесполезно ли спрашивать или просить оповестить родных, то мне сказали: «Ну что вы, сейчас все сообщим, где вы». Ничего не сообщили.

Я себе все время повторяла знаменитую фразу: «Не верь, не бойся, не проси». Какими бы милыми и улыбчивыми они не были, но 2/3 из того, что они говорили — это обман. Тем более, когда я увидела протокол о сопротивлении, как я пыталась убежать и махала руками.

«Суд занял минут пять»

— Суд в моем случае был следующим: я, судья, секретарь и конвоир. Это заняло минут пять. Был свидетель, который якобы видел, как я отказывалась выходить из машины и сопротивлялась. У меня к нему не было никаких вопросов, я уже бывала на подобных судах. Я объяснила свою позицию, судья, не удаляясь, вынес решение — 95 базовых штрафа.

Сумма удивительная. Видимо, это за мою вежливость, что я не задавала лишних вопросов, зато мы поговорили об экологической ситуации, о сложностях поступления на журфак.

«Я не очень давала себе надежду»

— Я не могу сказать, что готовилась к суткам, мне этого не хотелось — не самые комфортные условия в моей жизни. Но главное — ощущение несправедливости. Ты видишь, что на тебя составили протокол, где нет ни слова правды, и таких протоколов может быть сколько угодно.

Когда попадаешь внутрь, то есть ощущение, что это может длиться бесконечно. Я не очень давала себе надежду, но и не представляла, как это все будет на сутках.

Мы посоветовались с адвокатом и решили все же выяснить, что же это было. Совсем непонятно, зачем меня повезли в РУВД, в рамках чего. Сопротивление — это то, что они оформили по факту, но не объясняют, зачем повезли туда.

«Организм работает на адреналине»

— Штраф, скорее всего, придется заплатить. Что касается моей работы, то я была «там» в выходные, у меня есть конкретные обязанности. Мы буквально до моего задержания запустили новую версию сайта, которую надо допилить, доделать. Это то, чем я планирую заниматься в ближайшее время.

У меня ощущение, что организм и психика пока работают на каком-то адреналине, но не знаю, что будет дальше. Возможно, нужен будет какой-то отдых или выдох.