«Я был одним из первых, кто узнал о Чернобыле»

Писатель Владимир Арлов, актер Игорь Сигов, художник Владимир Цеслер, певица Инна Афанасьева, глава движения «За свободу» Александр Милинкевич и английский музыкант Дэвид Боуи вспомнили, при каких условиях узнали новость о событиях на Чернобыльской АЭС и как ее восприняли.

— У той час — у 1986 годзе — я быў супрацоўнікам наваполацкай газеты «Хімік». Пра навіну даведаўся не з афіцыйных крыніц інфармацыі (тады ўвогуле гэтае здарэнне не называлі катастрофай), а ад супрацоўнікаў прадпрыемства «Палімір», на якім працавала шмат іншаземцаў.

Хадзілі розныя чуткі, а ўвечары больш падрабязна аб падзеях можна было пачуць па «Радио Свобода» і «Голосу Америки». Я насцярожыўся, бо хутка збіраўся паехаць з сынам Раманам, які яшчэ быў малы, на радзіму маёй мамы — Магілеўшчыну. Памятаю, сустрэў знаёмага супрацоўніка наваполацкага выканкама. Запытаўся ў яго пра падрабязнасці, але ж ён запэўніў: гэта ўсё паніка, можна спакойна ехаць ў тым накірунку…

Мы і паехалі ў родную матчыну вёску. Свяціла сонейка, было вельмі цёпла, многія людзі нават загаралі. Мы пайшлі на могілкі, дзе я і адчуў, што моцна баліць галава… Раман таксама ўсё чухаў валасы. Тады я яшчэ падумаў: не хапала толькі, каб завашывеў… Ужо пазней я даведаўся, што ўсё гэта былі прыкметы высокага радыёактыўнага фону.

Ну а праз некалькі дзён пачаліся травеньскія святы. Улада дэманстравала, што няма падстаў для панікі, і настойвала, каб дзеці і дарослыя выходзілі на дэманстрацыю. Дагэтуль становіцца жудасна, калі ўяўляю, колькі тысячаў жыццяў у выніку гэтай ідэалагічнай акцыі загублена.

Владимир Цеслер. Художник. Дизайнер. График.

— Государственные СМИ молчали. Сеятели информации были среди обычных людей. Слухи пошли, и лично мне об аварии на ЧАЭС рассказала соседка. Помню, в тот день полил дождь. Я сидел у окна и наблюдал: он был ровный, какой-то серебряный. Потом мне посоветовали окно все-таки закрыть.

Через несколько дней я отмечал свой день рождения. Ко мне пришел друг. Он был в противогазе, который мне и подарил. Это была, конечно, шутка. Самое страшное, если серьезно, было то, что никто не знал, что делать… Мы не были подготовлены к подобным катастрофам.

Дэвид Боуи. Один из самых влиятельных музыкантов столетия. (для журнала Esquire).

— Я был одним из первых, кто узнал о Чернобыле, — за пределами России, конечно. Мы тогда записывали альбом в Швейцарии. Был приятный апрельский вечер, и все вывалили на лужайку перед студией. Перед нами были Альпы и озеро, и тут наш звукорежиссёр, который остался в студии и слушал радио, закричал: «В России творится какой-то п…ец!».

Выяснилось, что он поймал швейцарскую радиостанцию, а те, в свою очередь, поймали какую-то норвежскую волну. Норвежцы пытались до кого-нибудь докричаться. Они рассказывали, что со стороны России движутся огромные облака, и это не просто дождевые тучи. Собственно, это было первое известие о Чернобыле.

Я позвонил знакомому журналисту в Лондон, но он не слышал ни о чём подобном — Чернобыль попал в главные новости лишь через несколько часов. Я помню, что это было очень странное чувство: осознавать, что ты один из немногих, кто знает о том, какая угроза нависла над планетой.

Игорь Сигов. Актер. Сыграл главную роль в номинированной на «Оскар» ирландской драме «Дверь», по сюжету которой родители теряют дочь после аварии на ЧАЭС.

— Это все произошло, когда я был в 10 классе. Услышал новость по радио. Не помню когда точно — в тот день или позже. Ярких эмоций не было: простой интерес, что у нас такой «ба-бах!». А как еще в том юношеском возрасте я мог воспринять эту новость?..

Плюс трагедия таких масштабов произошла впервые. Добавьте к этому политику замалчивания… Уже потом, общаясь с людьми, которые участвовали в ликвидации, я спрашивал, почему они там оказались, как это было… В ответ слышал: просто думали, что надо помочь, «партия звала», а о степени риска и о последствиях никто тогда не задумывался…

Инна Афанасьева. Певица.

— Я уже не вспомню, как узнала эту новость. Да и сразу сложно было ощутить и понять, насколько велики будут последствия аварии.

Первые огромные впечатления пришлись на 90-е, когда на автомобиле поехала на отдых в Болгарию. Путь лежал через Гомельскую область. Помню, тогда проезжали покинутые деревни с пустыми домами… По дорогам ходили брошенные коровы. Невозможно было представить, что в мирное время может быть такая картинка. Это было трагично. Пережить увиденное эмоционально было очень сложно.

Александр Милинкевич. Экс-кандидат в президенты. Руководитель движения «За свободу».

— Я работал в Гродненском педуниверситете. У нас, физиков, информации о событиях было достаточно много и получили мы ее намного раньше, чем другие. Наши счетчики показывали, что уровень радиации очень высок. Помню, впервые услышал саму новость о трагедии, к сожалению, по «Радио Свобода», а не из местных СМИ.

Трудно было представить масштабы катастрофы. Но в перестроечный период гродненская объединение «Паходня» (историко-культурное общественное объединение, — «С».) уделяло в том числе и очень много внимания последствиям Чернобыльской АЭС. Тогда на наших дискуссиях за одном столом собирались ученые, экологи, представители власти. В то время легко было озвучивать и распространять правду, в отличие от того, что происходит сегодня.

Вообще, самое главное, считаю, не скрывать от людей правды по этой проблеме. Ее замалчивание сейчас — это преступление.