Шрайбман: Нет ни одного убедительного довода, что каждое решение, которое принимает Лукашенко, спущено из Кремля

Аналитик объяснил, почему не считает, что наша страна оккупирована Россией.

— Правильнее, чтобы бремя доказывания лежало на тех, кто так считает, потому что это все-таки резкий взгляд на вещи. Его не придерживается большинство беларусов, судя по опросам, а также почти никто в мире это не поддержал.

В этом взгляде есть плюсы и минусы, если мы рассматриваем это как политическую тактику. Заявить об оккупированном статусе Беларуси может быть выгодно, чтобы снять с беларусов всю ответственность — моральную, политическую и правовую за действия, которые выполняет режим Лукашенко. Я понимаю в этом смысл.

Также я понимаю, что для некоторых боевых отрядов беларусских демсил, полка Калиновского или других пассионариев ментально будет проще в случае чего воевать с соотечественниками, если они считают их гауляйтерами — оккупационной администрацией. В таком случае легче расчеловечить этих людей и выписать их из беларусов. Все это я могу эмоционально понять.

С другой стороны, риски этого подхода в том, что с Лукашенко за многое снимается ответственность. Я думаю, что, если мы бы увидели трибунал над Лукашенко (буду честен: я не уверен, что мы увидим международный трибунал над ним), я уверен, что он бы говорил, что ничего не контролировал: войска вошли, его не спрашивали, он подмигивал, не сработало. Я не уверен, что борцы с режимом хотят давать Лукашенко такой подарок.

С точки зрения политической тактики, тут, повторюсь, есть плюсы и минусы. Но когда я говорил, что Беларусь не оккупирована, я говорил это с другой позиции. У оккупации есть определение. Должно быть замещение местной власти оккупационной администрацией. Этого замещения не происходило — Лукашенко у власти дольше, чем Путин. Российские войска, кажется, вообще покидают Беларусь, они входят и выходят.

Нет ни одного убедительного довода, что каждое решение, которое принимает Лукашенко — это решение, спущенное из Кремля. У нас в истории есть множество примеров государств, которые попадали в такую серую зону, которых обычно принято называть сателлитами, но не оккупированными. Это те же сателлиты Советского Союза, нацистской Германии.

Швеция во время Второй мировой войны пропускала нацистские войска — никто задним числом не говорит, что это была оккупированная территория. Она сохранила свой суверенитет.

Здесь похожая история: то, что твою территорию используют как проходной двор, не делает тебя не государством. Таков сегодняшний международно-правовой консенсус понимания этих слов. Если вы хотите их переопределить, считать, что оккупация — это просто зависимость… Можно слово оккупация переизобрести для себя в новых сущностях. Но мне нравится больше классическое определение, и я не вижу смысла от него отходить, когда история придумала и для нашего кейса вполне себе убедительное и более соответствующее описание.

Также Артем Шрайбман ответил на вопрос, растет ли сегодня в Беларуси блок людей, поддерживающих Александра Лукашенко.

— Люди, которые принципиально хотят сохранения режима Лукашенко и его личной власти и которые ценностно близки к нему — нет, их пул не растет.

Тут сразу нужно сказать, что все сегодняшние опросы — это не универсальный инструмент. Они дают нам пощупать реальность, но не полное представление о ней. Мы можем смутно видеть какую-то динамику. Методы звонков и онлайн-опросов не показывают нам значимого роста класса убежденных «ябатек».

Они показывают, что люди, которые находились посередине между убежденными сторонниками демократии и убежденными противниками демократии, с 2020 года в значительной степени охладели к продемократической повестке и стали ценить то, что, как они считают, власть дает им неучастие в войне и некую стабильность.

На фоне войны, добавляет аналитик, ценность стабильности и мира в глазах менее политизированной части общества, выросла, как это было в 2014-2015 годах.

— В каком-то смысле эти люди, эти так сказать «нейтралы» — довольно гибки и флюидны. В 2020 году они почти в полном объеме прильнули к протестному движению с точки зрения голосования. А сейчас они вернулись обратно или находятся где-то посередине.

По крайней мере для них точно чужда повестка победы над Россией, «до победного конца воюем», для них точно чужда повестка санкций против Беларуси, проевропейского, пронатовского выбора Беларуси. Все то, о чем сейчас говорят демсилы, для этих людей сегодня чуждо.

За исключением элементарных базовых явлений в виде освобождения политзаключенных и не бить дубинками. Но по многим другим пунктам повестки демократических сил, думаю, мы можем утверждать, что «нейтралы» на какое-то время потеряны, — заключает Артем Шрайбман.