Пастухов: «Мы все давно уже стороны одной большой войны»

— Звучащие как мантра с нарастающей частотой заявления западных лидеров о том, что США и НАТО не сторона конфликта, и поэтому не будут вмешиваться в войну в Украине ни при каких обстоятельствах, кажутся, на мой взгляд, все более странными, — пишет Владимир Пастухов.

Во-первых, они вмешиваются — с тех пор, как начали поставлять Украине летальное оружие, так что поздно пить боржоми… Речь может идти только о масштабах вмешательства, о мерах и полумерах.

Во-вторых, в имеющемся контексте слишком частое повторение обещания не вмешиваться звучит как приглашение к дальнейшей агрессии. То есть Кремлю прямо сигнализируют, что он может не останавливаться на достигнутом и оккупировать всю Украину, все равно ничего не последует. Откуда взяться мотивации о чем-то договариваться?

Ах да, санкции. Но пока Китай не на стороне Запада, режим Путина выживет.  Может быть, он будет жить не так роскошно, как хотелось бы, но выживет. А бесконечными санкции не будут — это Путин знает по предыдущему опыту.

Я искренне не понимаю, почему именно сейчас этот тезис повторяется в США и Европе так часто? Сигнал Зеленскому? Попытка успокоить самих себя?  Похоже на тотальное непонимание природы и уровня эскалации конфликта.

Мы все давно уже стороны одной большой войны. По этому поводу — подходящая цитата из воспоминаний Шпеера, отсидевшего свои 20 лет после Нюрнберга, что способствует просветлению мысли:

«Несмотря на идеологическое родство и укрепляющиеся личные связи, решение было не из легких. Еще в течение нескольких дней Гитлер мрачно замечал, что пойти на этот шаг его вынудила сложившаяся ситуация, и испытал огромное облегчение, когда принятые через несколько недель на окончательном голосовании санкции оказались сравнительно мягкими.

Из происшедшего Гитлер сделал вывод: и Англия, и Франция не желают рисковать и стремятся избегать малейшей опасности. Его действия, впоследствии казавшиеся безрассудными, были результатом именно тех наблюдений.

Западные правительства, как он комментировал в то время, продемонстрировали свою слабость и нерешительность. Его мнение подтвердилось 7 марта 1936 года, когда немецкие войска вошли в демилитаризованную Рейнскую зону, что было открытым нарушением Локарнского договора и могло спровоцировать военные контрмеры со стороны стран-союзниц. В нервном возбуждении Гитлер ждал первой реакции.

Во всех купе специального поезда, на котором мы ехали в Мюнхен, царила напряженная атмосфера, эпицентром которой было купе фюрера. На одной из станций Гитлеру принесли сообщение, и он с облегчением вздохнул: «Наконец! Английский король вмешиваться не станет. Он держит свое обещание. Это значит, что все обойдется»…

Во всяком случае, и после сообщения он не успокоился, и даже впоследствии, когда уже вел войну против почти всего мира, всегда называл ввод войск в Рейнскую зону самой дерзкой своей акцией.

«Наша армия никуда не годилась; в то время нам не хватило бы сил даже для борьбы с поляками. Если бы французы вмешались, то легко бы нас разгромили; мы не смогли бы сопротивляться дольше нескольких дней. А об авиации, которой мы располагали, просто смешно вспоминать. Несколько «Юнкерсов-52» «Люфтганзы», да и для них не хватало бомб».