Пастухов: «Больше русские не боятся входить в прямое столкновение и силовыми методами выдавливать американцев подальше»

13 марта беспилотник MQ-9 Reaper, как утверждают власти США, столкнулся с российским истребителем Су-27 и упал в Черное море неподалеку от аннексированного Крыма. По мнению аналитиков американского Института изучения войны (ISW), этот инцидент не приведет к прямому военному столкновению России и США, поскольку обе стороны избегают этого.

В связи с инцидентом Вашингтон вызвал российского посла в Госдепартамент США, а российские каналы, хоть и называют случившееся провокацией, подают информацию в стиле «мы тут не при чем, дрон сам упал».

О том, была ли эскалация конфликта намеренной или случайной, и как Путин перешел к «плану Б», рассуждает политолог Владимир Пастухов.

— Первое, что меня взволновало в прочитанных утренних сообщениях на этот счет — что было совершенно непонятно, что стало с теми двумя хулиганскими самолетами, которые то ли слили топливо на пропеллер американского дрона-разведчика, то ли даже, в конце концов, один из них задел крыло этого дрона. А тот потерял свои функциональные свойства и было принято решение затопить его и уничтожить, чтобы он не достался русским целиком, — говорит Пастухов в эфире канала Ходорковский LIVE.

Ни американская, ни российская сторона не сообщали, что стало с этим Су-27. По начальной информации российских властей, он как бы благополучно вернулся на базу, позднее стали говорить о том, что вообще все приснилось, никакого столкновения не было, а дрон сам потерял управление…

Пока все остальное в полном тумане, но у меня сложилось впечатление, что американская сторона «придерживает коней», в то время как русские официальные медиа показали такой праздник ликования, мол, наконец-то мы «умыли» американцев, теперь не будут летать.

С точки зрения психологии, все это напоминает поведение подростковой шпаны, которая выходит на большую дорогу и задевает прохожих. И все время испытывает на прочность, как далеко она сможет зайти: до этого оскорбляла, просила сигаретку, теперь стала толкать их.

Проблема в том, говорит политолог, что стратегии, как урезонивать такого рода подростков, кроме как проявлять силу, попросту не существует:

— Нет, по-моему, ни одного примера, когда проблему удалось решить воспитательными беседами. Это очень сложная траектория: каждый раз, когда нащупывается граница возможного, она фиксируется — и все дальнейшее происходит от достигнутого.

То есть, если этот эпизод проходит бесследно, то следующим шагом будет уже не дрон, а какой-то из патрулирующих пространство вокруг России самолетов.

При этом с юридической точки зрения, отмечает Владимир Пастухов, американский дрон-разведчик имел полное право находиться над Черным морем, не залетая в воздушное пространство РФ:

— Это нормальная практика времен холодной войны, когда американская авиация постоянно «проверяла на прочность» российские границы, а российская, соответственно, американские. К тому же, кроме провокационной практики, есть рутинная работа для самолетов-разведчиков, которые просто облетают территорию по периметру.

Но пока это происходит в международном воздушном пространстве — там все равны. И чтобы не возникало инцидентов, которые могут привести к casus belli, либо соблюдаются некие джентльменские соглашения, либо, напротив, используется тактика рискованного вождения, «выдавливания» друг друга — это то, что мы видели сейчас.

По сути, это был прямой воздушный бой без применения (пока) огневых средств. Эта точка достигнута: больше русские не боятся входить в прямое столкновение и силовыми методами выдавливать американцев подальше от своих границ.

Если инцидент закончится вызовом посла в Вашингтон — по мнению эксперта, «утонувший в Черном море» дрон будет не последним, а российские истребители продолжат отрабатывать технологию уничтожения беспилотников. Таким образом, цена войны для США станет многократно выше, а конфликт выйдет на новую орбиту.

Но что дальше? Как считает Владимир Пастухов, у России есть запас времени, на который хватит имеющихся ресурсов для продолжения войны, но есть и понимание, что «мягкое удушение» все же начнет истощать эти ресурсы. Вторым важным фактором он называет цену жизни:

— До определенного момента в пользу России играет то, что цена жизни здесь чрезвычайно низкая, и потому можно позволить себе «верденскую мясорубку» наподобие той, что происходит в Бахмуте. Европа здесь и сейчас к такому не готова. И за счет этой ценовой разницы Россия может довольно агрессивно продвигаться, сбрасывая людей со стола десятками тысяч — в то время как Запад их считает поштучно.

По сути, когда Путин упрется в «корневую Европу», сработают инстинкты, которые превращают любую нацию в зверя — но на это нужно время, и Кремль этим временем пользуется.

Реализуется план Б: заставить Запад свернуть помощь Украины, принудив тем самым Киев пойти на частичную капитуляцию (отказ от тех территорий, которые де-факто сегодня оккупированы).

Но это только первая часть Марлезонского балета. Потому что такое решение с большой долей вероятности приведет к внутриукраинскому кризису. И в планах Кремля — врубиться в этот кризис, и попытаться уже методами манипуляции достичь первоначальных целей.

Сегодня ключевое — не столкновение под Бахмутом, а лобовое столкновение с Западом, где его надо запугать. И все, что будет делать Кремль в ближайшие месяцы, будет нацелено на одно: сломить волю Запада. Для Путина это ключ к упомянутой двухходовке.