Очеретний: «Сейчас мне в Одессе, которую могут обстрелять, комфортнее, чем в Минске, где за тобой могут прийти каждый день»

— В момент последнего страшного обстрела Одессы (в ночь с 22 на 23 июля — С.) я был дома. Конечно, при таком обстреле спать невозможно: такие фейерверки в небе.

Это мне напомнило вечер после выборов в Минске 9 августа, когда я вышел на балкон и увидел нечто подобное в небе. Потом узнал, что это светошумовые гранаты, — рассказал Максим Очеретний на Свабода Premium.

Два года Максим работает в многопрофильной частной клинике Odrex в Одессе детским врачом-реаниматологом.

— Конечно, люди устали уже от этой ситуации и все меньше и меньше спускаются в бомбоубежища, думают— будь что будет. И я тоже устал. Хочется, чтобы это все скорее закончилось.  

Но, с другой стороны, могу сказать, что у большинства украинцев, с которыми я здесь общаюсь, с каждым ударом, с каждой бомбежкой, с каждой ракетой, с каждым «шахедом» появляется все больше злости. Здесь вообще мало кто боится, привыкли и только злятся.

Несмотря на то, что Одесса — это «русский город», все больше и больше людей принципиально переходят на украинский язык. Одесситы пытаются стереть все связи с Россией: убирают памятники, меняют названия улиц и прочее. Больше они не хотят иметь ничего общего.

Я разговариваю в основном на русском языке, но с некоторыми из коллег стал говорить по-беларусски, — сказал доктор.

Он признается, что по отношению к событиям в Беларуси его позиция не изменилась.

— Сейчас мне в Одессе, которую могут обстрелять, комфортнее, чем в Минске, где за тобой могут прийти каждый день. Но, с другой стороны, я лишен родины, и это чувство, когда кошки скребут на душе, есть.

В Одессе мне комфортно, но я очень хочу домой. Одесса — близкий мне город, но мой родной город — Минск.

Я не рассматриваю вариант, что могу туда не вернуться. Я вернусь. Скорее всего это произойдет, когда закончится война в Украине. 

После окончания войны и освобождения Беларуси, думаю, мы начнем все сначала — где-то с 1994 года, так было бы правильно. И я бы хотел, чтобы состоялся суд над теми, кто до всего этого довел, — заключил Очеретний.