Чалый: «Лукашенко неожиданно обнаружил, что в той системе, которую сам выстроил, ни одна гарантия не работает»

— Такого рода режимы, которые пытаются надувать щеки и рассказывать про себя, какие они устойчивые и что с ними никто никогда ничего не сделает, на самом деле очень слабы. История с Чаушеску была не про то, что внезапно случилось какое-то восстание. Это история про то, что ты не можешь контролировать все, ты не знаешь откуда прилетит, — рассуждает аналитик в программе Ночь с Чалым о режимах, установившихся в Беларуси и России.  

Анализируя последние события, Сергей Чалый приводит примеры, которые весьма красноречиво указывают на серьезные волнения в провластных рядах.  

— Они готовятся к выборам, как к спецоперации. Министр МВД Кубраков рассказывает, что каждый избирательный участок и прилегающая территория будут тщательно контролироваться: «В случае малейшей опасности будут закреплены группы быстрого реагирования. Кроме того, будут установлены кнопки тревожной сигнализации».

Я еще понимаю, для чего может понадобиться группа быстрого реагирования, но представить себе ситуацию, когда на избирательном участке может понадобиться тревожная кнопка, не могу. Это не банк, не обменный пункт, что должно происходить после ее нажатия — роллеты опускаются и люди в кабинках блокируются?

Чалый считает, что, постоянно изменяя в последнее время законодательство, беларусский правитель пытается себя психологически успокоить и убедить в том, что у него есть определенные гарантии безопасности.

Однако сама система, созданная Лукашенко, противоречит наличию каких-либо гарантий, в том числе и для него самого.

— Лукашенко в начале года подписал поправки в закон о президенте, в котором появилась целая новая глава. Но на самом деле эта глава креативно развивает всего одну строчку, которая действительно заложена в Конституции: «Президент РБ обладает неприкосновенностью».

Раньше речь шла о действующем президенте и неприкосновенности на период исполнения им его полномочий. Новая глава звучит так: «Обеспечение гарантий президенту, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи».

А именно: «Президент, прекративший исполнение своих полномочий, и члены его семьи не могут быть привлечены к ответственности за действия, совершенные в связи с осуществлением им президентских полномочий».

Тут есть два момента. Во-первых, кто гарантирует неприкосновенность? Одно дело, когда тебе ее обещают политические оппоненты или просто какая-то отдельная другая ветвь власти.

Совсем другое дело, когда ты сам себе выписываешь индульгенцию. Это практически одновременно — и лицензия на преступление, и чистосердечное в них признание.

И второе: когда законом специально прописывается запрет на уголовное преследование детей за преступления, совершенные родителем, говорит о том, что он прекрасно понимает, как на самом деле обстоят дела в правовой системе страны.

То есть придумать такой запрет возможно только в том случае, если подобное преследование достаточно широко распространено. Поэтому его и нужно запрещать. И мы действительно знаем массу таких примеров.   

Надо понимать, что это не первая попытка, которую Лукашенко предпринимает законодательно, думая о том, что может быть после него. И вот на этом пути он неожиданно обнаружил, что в той системе, которую сам выстроил, ни одна гарантия не работает.

Потому что встает очень простой вопрос: когда ты все сделал таким образом, что человек, находящийся во власти, может принять абсолютно любое решение, сколько времени потребуется новому, кто займет это место, чтобы понять, что он не связан никакими обязательствами?

Все, что они сейчас пытаются придумывать, всю эту историю перестройки правовой системы — это о том, как нам, перестав отвечать за то, что мы наделали, все равно продолжать контролировать. Но так не работает. Нет такого способа.

Когда начинаешь смотреть на них длинными перспективами, понимаешь, что у них осталось очень немного времени. И то, что нам кажется ужасным, на самом деле есть силовая административная судорога в попытке зацепиться за то, что паровоз истории уходит, — заключает Чалый.