Большой советский шкаф упал почти бесшумно

Парадокс времени: 23 года назад консервативный, прокоммунистический в массе своей Верховный Совет самой верной Кремлю республики нанес удар по коллапсировавшей советской империи.

27 июля 1990 года была принята Декларация о государственном суверенитете БССР.

Лукашенко, придя к власти, перенес День независимости с 27 на 3 июля, вернул слегка подправленную советскую государственную символику.

Тогда у него были большие виды на кремлевский трон, суверенитет казался разменной монетой в интеграционных играх. Сейчас, после полосы энергетических, торговых, информационных войн с Москвой, бессменный президент Беларуси уверенно оседлал незалежніцкую риторику. Но символика осталась та же — по сути, сталинская. А главное, говорят многие обозреватели, сама белорусская независимость — под ударом вчерашней (и только ли вчерашней?) империи.

Лукашенко под бело-красно-белым флагом

Тогда, 23 года назад, белорусская номенклатура, обильно представленная в Верховном Совете, оказалась в тисках обстоятельств. Сначала она возмущенно отодвинула в сторону проект декларации о суверенитете, предложенный малочисленной парламентской оппозицией БНФ. Но после того, как суверенитет провозгласили Россия, Украина, спохватились и тутошние бонзы. «Процесс пошел», как говаривал тогдашний глава СССР Михаил Горбачев.

В те дни действовала мощная логика распада империи, «никто не мог оставаться в стороне», отметил в комментарии для Naviny.by минский политический аналитик, историк Валерий Карбалевич.

Добавлю: урок тех дней — и в том, что номенклатура всегда держит нос по ветру. Это к вопросу о якобы непоколебимой монолитности окружения Лукашенко. В случае форс-мажора желающих ложиться под паровоз истории обычно негусто.

Еще штрих: в начале 90-х, когда высшим должностным лицом молодой независимой страны стал белорусскоязычный Станислав Шушкевич, вчерашние советские чиновники, пропагандисты коммунистического слияния наций, вдруг резко вспомнили матчыну мову. Так что при новой смене власти у нас ренессанс беларушчыны вполне возможен, и чиновники тоже способны стать его промоутерами. Другой вопрос, что не надо перегибать, на чем частично и поскользнулся БНФ в первой половине 90-х.

Ну а тогда, 27 июля 1990 года, положа руку на сердце, документ получился компромиссным, противоречивым. Само сочетание «суверенитет БССР» выглядело оксюмороном. Но и это была лепта в демонтаж Советского Союза.

Годом позже, в августе 1991 года, после разгрома антигорбачевского путча напуганные белорусские номенклатурщики под давлением окрыленного БНФ, как в дурном сне, проголосуют за придание декларации статуса конституционного закона. До последнего аккорда — денонсации в Беловежской пуще договора о создании СССР будут оставаться считанные месяцы.

А после провала путча возле бело-красно-белого флага, внесенного в Дом правительства, запечатлеется и будущий президент Лукашенко. Такое было время. Позже националисты станут в его устах страшилкой для Кремля.

У империи нет пороху на реванш

Минувшее празднование 3 июля было отмечено особой помпезностью. Накануне Лукашенко открыл площадь Государственного флага. Но его критиков раздражает, пожалуй, не столько даже красно-зеленое полотнище, фактически аналогичное образцу, утвержденному некогда Иосифом Сталиным для БССР с ее бутафорским суверенитетом. Критики обращают внимание прежде всего на все более сильную и опасную зависимость Беларуси от России.

Масла в огонь подлила весть о том, что вскоре в белорусской Лиде, недалеко от границы с натовской Литвой, появится российская авиабаза.

Впрочем, Андрей Поротников, руководитель аналитического проекта Belarus Security Blog, комментируя страсти вокруг авиабазы, призвал не сгущать краски в духе «русские идут!». Эксперт отметил, что белорусско-российское оборонное сотрудничество не является чем-то уникальным. Так, например, «британским ядерным арсеналом фактически распоряжаются американцы».

Собеседник Naviny.by обратил внимание на то, что из белорусской армии фактически ушло уже поколение офицеров, воспитанных в советском духе, на идеях москвоцентризма. «Для нового же поколения офицеров Великое княжество Литовское — это белорусская держава», — утверждает аналитик. В плане подготовки военных кадров зависимость от Москвы за два десятилетия тоже заметно ослабла, добавляет Поротников.

Вместе с тем, он подчеркивает: «У иностранного военного присутствия всегда есть конфликтный потенциал». Эксперт не исключает, что в случае смены руководства в Минске военные объекты могут стать предметом политических трений с Москвой. Однако имперский реванш Кремля в отношении Беларуси уже невозможен, «у России просто нет для этого пороху», заключил собеседник Naviny.by.

Валерий Карбалевич, в свою очередь, обращает внимание на опасность все более сильной экономической зависимости Беларуси от России. Белорусская экономика не в состоянии выжить без кредитов, и удовлетворить эти аппетиты Минска может разве что Москва.

«Для Лукашенко главное не суверенитет страны, а власть», — отмечает Карбалевич. Для сохранения же лояльности электорат нужно подкармливать. И поэтому, заключает аналитик, белорусский руководитель может пожертвовать значительными элементами независимости ради экономической поддержки.

Другое дело, что в вопросе независимости точки невозврата практически нет, считает собеседник Naviny.by, напоминая о распаде СССР, Югославии, Чехословакии. «Вопрос в издержках», — заключает Карбалевич.

«Погоня» еще вернется

Да, вопрос о цене, которую белорусское общество готово платить за независимость, остается болезненным. Социология показывает, что дешевые энергоносители от Кремля для значительной части здешнего населения перевешивают ценность суверенного существования.

Но в то же время в расколотом белорусском социуме сильны и настроения в пользу независимости, ее атрибутов, сохранения и возрождения исторических ценностей нации. Нынешняя власть не способна серьезно развивать такие настроения (хотя антироссийская пропаганда в государственных СМИ включалась на всю мощь в периоды обострения отношений), но эта власть не вечна.

А потенциал для ренессанса национального духа в белорусском обществе есть. Причем речь не только о политической оппозиции, в основном ориентированной на Европу и беларускасць, но и о довольно широкой прослойке рядовых граждан.

Другое дело, что процесс возрождения пойдет не вполне так, как это представлялось лидерам БНФ на романтической волне начала 90-х. Белорусская нация формируется как гражданская, деление на «свой/чужой» по языковому признаку слишком примитивно. В то же время народ, несмотря на действительно пагубные последствия русификации, ценит мову. Согласно июньскому национальному опросу НИСЭПИ, 65,9% белорусов считают, что возрождение языка титульной нации нуждается в государственной поддержке.

Далее: 33,9% полагают, что историческому и культурному наследию белорусской нации больше соответствуют те государственные символы (герб, флаг), которые существовали с 1991 по 1995 год, а не нынешние, напоминающие символы БССР. Как ни пытались власти реанимировать «совок», сторонников «Погони» и сегодня много. Причем это люди действительно убежденные.

Показательно и то, что среди молодежи в возрасте от 18 до 30 лет доля выступающих за историческую символику выше — 39,3%. Так что глубоко не правы те, кто считает выросших под красно-зеленым флагом почти сплошь манкуртами.

И потом, дело не только в арифметике. Для Валерия Карбалевича показательно то, что за бело-красно-белый флаг люди готовы идти на жертвы. В то же время «я не вижу людей, готовых положить жизнь за красно-зеленый флаг», говорит собеседник.

Нынешняя официальная идеология, включая символы, фальшива и мертва. И здесь тоже просятся аналогии с поздним СССР. В Коммунистической партии Советского Союза было более 20 миллионов формальных членов, но они не ломанулись на улицы защищать империю в 91-м. Большой шкаф, вопреки русской пословице, упал бесшумно.

Так что прочность нынешнего белорусского режима, по многим параметрам столь же анахроничного, как поздний советский, не стоит преувеличивать. Исторически он обречен, и возврат цинично растоптанных государственных символов, в которых закодирован дух нации, тоже предопределен логикой истории.