Янчук: «Смерть в прямом эфире — это святотатство, это характеристика людей»

6 марта в сети было опубликовано видео убийства безоружного мужчины в военной украинской форме без знаков. Его расстреляли после того, как он произнес фразу «Слава Украине».

День спустя была озвучена предварительная информация — погибшего военнослужащего зовут Тимофей Николаевич Шадура.

Он считается пропавшим без вести с 3 февраля 2023 года после боевых действий в районе Бахмута.

Видео расстрела вызвало огромный резонанс. Тимофей Шадура мгновенно стал одним из симоволов мужества украинских военных на этой войне. Вместе с тем, звучат напоминания о том, что бойцов ВСУ также подозревали ранее в расстреле военнопленных. А также о недопустимости широкой публикации видео сцен убийств военных вне зависимости от их принадлежности.

Филин обсудил непростую тему с психологом Владимиром Янчуком.

— В СМИ и соцсетях обсуждается видео предположительного расстрела российскими военными украинского бойца. Такие истории не были редкостью на других войнах.

Но сейчас смерти людей, прежде всего военных, транслируются едва ли ни в прямом эфире. Делает ли это данную войну более травматичной в психологическом плане, так как теперь, пусть и ненапрямую, но со смертью сталкивается куда большее количество людей?

— Безусловно. Хотя, своя специфика здесь есть. Если раньше смерть человека была экзистенциальным событием, вызывала соответствующие переживания, была трагедией, то сейчас в социальном пространстве она становится более привычной.

К сожалению, общество стало твердокожим, менее чувствительным эмоционально и чувственно. И одновременно в нем появилось огромное количество людей, пытающихся хоть как-то засветиться, невзирая на моральность.

Ведь смерть в прямом эфире — это святотатство, это характеристика растленности людей. Людей, которые не гнушаются, не стесняются показывать чью-то смерть в прямом эфире.

Это высшая степень деградации и расчеловечивания, с моей точки зрения, когда напоказ совершается акт убийства, а мы говорим о нем.

При этом я хорошо понимаю, что одно и то же событие может интерпретироваться с диаметрально противоположных позиций. И в зависимости от нее вызывать противоположные реакции.

Для одной аудитории — то подвиг героя, заслуживающий славы. И я снимаю шляпу перед героическим поступком! Слава героям! Героям слава!

Для другой аудитории — это смерть врага, вызывающая нечеловеческое злорадство…

Это очень серьезная проблема, о которой нужно кричать во всеуслышание — люди очнитесь, не теряйте человечности! Это проблема, которую необходимо решать, а сделать это непросто, возвращая человека к человеческому.

— Многие из тех, кто расстреливал безоружных, рано или поздно вернутся домой. Какую опасность несут люди, получившие на войне такие специфические навыки и привычки, люди, жившие месяцами рядом со смертью? Нас это, наверное, также касается, учитывая отсутствие границы с Россией. Как уберечься от этой опасности?

— Здесь уже не просто рассуждения какие-то, здесь уже есть конкретика. В той же России резко, в разы, возросла преступность. Уже сегодня.

И когда мы знакомимся скриминальной статистикой, то в приграничных с войной регионах — Брянске, Белгороде, да и в той же Москве — мы видим увеличение преступлений в разы.

Почему? Потому что у этих людей уже нет тормозов, нет меры дозволенности.

Раньше, когда существовали официально диктуемые нормы, в совокупности с религиозными постулатами «не убий», «не укради», такая ситуация вызывала возмущение. Сейчас же с потакания властей эти нормы зашатались. Показательным примером чего является героизация преступников.

И теперь эти люди начали возвращаться, пока что в единичных экземплярах. И сложно вообразить, что будет, когда их вернутся десятки тысяч. В чем здесь заключается проблема?

Во-первых, эти люди привыкли к «запаху крови» и всякого рода «героизму». Это «настоящие мужчины», которые смерть видели, которые шли в бой, которые привыкли быть героями.

И когда они вернутся назад, то неожиданно поймут, что в простой и реальной жизни это геройство не нужно. Будет очень сложная адаптация, очень непростые переживания.

Это тот самый посттравматический синдром, с которым придется работать всему обществу, привлекая самых разнообразных специалистов, чтобы этих людей вернуть назад к человеческому образу жизни.

И сделать это будет ой как не просто. Как оказалось, афганский синдром не стал уроком на всю жизнь.

Как это ни печально, это и нас ждет. Я ведь не случайно в прошлой нашей беседе говорил, что когда с экранов телеящика сыплются такие сюжеты, когда мы видим кровь, видим войну, мы должны понимать, что мир становится социально опасным.

И последствия могут быть самыми трагичными. Кстати, на фейсбуке такого рода сцены насилия находятся под строжайшим запретом. Ибо они могут провоцировать последователей.

Но я повторяю — это уже вопрос к родителям. Если вы не хотите таких последствий, то говорите, объясняйте своим детям. Формируйте у них ценностные нормы, субъектность. Формитуйте у них желание говорить «нет» тому, что противоречит этим самым нормам. Учите защищать себя, защищать человеческое.

Формируйте эти самые человеческие качества. Ведь если вы не будете этого делать, то не исключено, что в этом пространстве насилия ваши дети сами станут насильниками, у которых не будет ничего святого. Так что это очень сильный крик общества, предупреждение. 

— В комментариях к этой истории можно увидеть упреки, в том числе и от белорусов, мол, многие украинцы публикуют видео убийства российских военных — летящие с дронов в окопы гранаты и т.д. И не просто публикуют, но и смакуют подобные ролики.

Этично ли критиковать людей, которые непосредственно переживают все ужасы оккупации? Или все же нельзя оставаться равнодушными к таким моментам?

— Это неоднозначный этический вопрос. С одной стороны, лично у меня такого рода демонстрации также вызывают чувство протеста. Мне врезался в память эпизод под названием «Подснежники». Окопы, засыпанные снегом мертвые разлагающиеся тела.

Я вижу, что у некоторых людей такие картинки вызывают эмоциональное возбуждение, связанное с тем, что это враги. Не люди, а враги. И это также говорит о смертях, о ценности человеческой жизни.

И я понимаю реакцию людей, находящихся в состоянии войны. Когда глаза на многое закрываются, когда перед вами не человек, а враг. Когда и происходит то самое расчеловечивание.

Но в случае с белорусами давайте все же говорить, что такие вещи не должны быть предметом для обсуждения, предметом демонстрации. Это как раз та дорога к дегуманизации.

Поэтому я согласен с оценками и мнениями людей, которые сохранили в себе человечность, способность к здравым рассуждениям. 

Другое дело, повторюсь, нам очень сложно оценить те взаимоотношения, взаимодействия, которые существуют между врагами.

Мне бы очень хотелось, чтобы у нас этого расчеловечивание было меньше, хотя, увы, оно неизбежно. И общество должно прилагать все усилия, чтобы оно не обострялось. И я еще раз обращаюсь к властям — не будите зверя демонстрацией насилия и национальной розни. Побойтесь, как говорится, бога! Проповедь насилия аукнется и вам самым непосредственным образом.