«Все достижения Киссинджера выглядят вполне аморально, если не брать во внимание конечный результат»

– Три главных достижения умершего сегодня Киссинджера — это, видимо, разрядка между СССР и США в начале 70-х, признание Китая и завершение вьетнамской войны, – пишет Баунов. – Все три выглядели изнутри времени отступлением перед коммунистами. 

За этими компромиссами однако, проглядывает твердая вера в то, что свобода не просто лучше, но и сильнее, перспективнее, привлекательнее, соблазнительнее не свободы. Поэтому необязательно испуганно обороняться словно ты в осажденной крепости без припасов, еще миг, и все пропало. На самом деле, осаждающий здесь ты.

Конечно, это была разрядка со страной, которая только что ввела танки в Прагу, уступка красному северу Вьетнама капиталистического юга (а вдруг там была бы еще одна Южная Корея), признание и допуск в Совбез ООН китайского маоистского режима, который только что морил голодом миллионы сограждан, линчевал на площадях собственную интеллигенцию и не возражал против третьей мировой войны. 

Вдобавок это признание предполагало и определенную степень предательства по отношению к друзьям и союзникам на Тайване. Все эти достижения выглядят вполне аморально, если не брать во внимание конечный результат.

Но со времени, когда Киссинджер возглавлял американскую внешнюю политику, прошло меньше 20 лет и Прага была свободным капиталистическим западным городом в единой Европе.

Объединившийся Вьетнам остался под властью номинальной компартии, но превратился в рыночную страну с диверсифицированной экономикой и темпами роста уже много лет близкими к мировым максимумам, а иногда и просто максимальными. У этой страны хорошие отношения с США и во внешней политике, она ценный партнер по сдерживаю амбиций Китая в Азии.

И важно, что многие из тех, кто занимаются этой самой рыночной экономикой и внешней политикой попросту остались живы из-за окончания войны.

Сам же Китай десять лет спустя после приезда Никсона принял программу рыночных реформ и западные инвестиции, тоже стал капиталистическим и мировой фабрикой, переоделся, и теперь, насытившись отраженным светом, начинает испускать свой, уже менее отраженный (это не про ковид) и превращается в конкурента — хоть совсем не в том смысле, в каком революционный Китай Мао.

Россия, которой тогда пришлось уступать тоже исчезла, подружилась, поссорилась, опять ввела войска и теперь всячески дает понять — вы же помирились с нами после Праги, давайте уже и после Мариуполя.  Но того СССР, которым пугали Киссинджера, тоже уже нет.

На этом следующем витке патриарх Киссинджер и ушел, не придумав для нового мира, новых решений.  Да и полномочий не было. А про те старые, ведь не скажешь, что он заранее знал, что все так и будет, — такого невозможно знать.

Просто был уверен в конечных преимуществах того устройства жизни, от имени которого выступал на переговорах.  И что так или иначе эти преимущества себя проявят.