Валерия Сигова: «Обида и озлобленность на беларусов были до момента, пока не попала на антивоенный митинг в Минске»

Про Валерию мы узнали от купаловца Олега Гарбуза. По его словам, чуть ли не единственный, кто переживает эмиграцию бодро — это Игорь Сигов. В том числе благодаря позитивной жене украинке.

— Олег, конечно, кокэтка, приятно, — смеется Валерия. — Мы с Игорем знакомы почти 13 лет, а Олег еще дольше. Мы и правда стараемся не впадать в уныние и много работать.

— Валерия, почему у вас на заставке фейсбука фото с беларускими протестами и нашими флагами? Не секрет, что многие украинцы против беларусов после начала войны.

— Я из Херсона, а с Беларусью связана мужем. Во время протестов 2020-го мы жили на хуторе под Минском, и я видела, как все происходило. Воспринимаю эту историю и трагедию очень лично. Возможно поэтому, хоть я и украинка, переехавшая в Беларусь в 2021-м, эмиграцией называю как раз-таки отъезд из Беларуси.

Я украинка, живу в Польше, но считаю себя беларуским эмигрантом. Не всегда понимаю, кем я прихожусь беларускому обществу, но в своей голове считаю себя его частью.

Однако с началом войны и я не раз ловила ощущение раздраженности, даже агрессии по отношению к беларусам. Меня сильно накрывало, я говорила, что как только первый танк поедет в Украину из Беларуси, я больше не смогу здесь жить и это простить.

Казалось, я же видела, как вы можете и что вы умеете. Но почему же сейчас, когда все идет к тому, что Беларусь станет участником большой беды, мы все как будто закрываем на это глаза.

Обида и озлобленность были огромного масштаба. До момента, пока я не попала в Минске на антивоенный митинг 27 февраля 2022-го.

Я впервые поехала на демонстрацию, чтобы стать ее участником. Нарисовала на руках свою группу крови и резус-фактор, на случай задержания. Все, чего я боялась, что меня могут бить. Пришли молодые и совсем юные, стояли две бабушки с украинским флагом и с листочком «Нет войне!»

Я была так счастлива и подошла к ним, потому что уже знала, что теперь мне есть чем оправдать беларусов, которых я всегда любила. И потому, что побоялась взять из дома свой украинский флаг, а беларуские бабушки не побоялись. Мы вместе держали украинский флаг, сшитый вручную из двух шарфиков.

«Мне больше нечего терять. Нам больше нечего терять, мы потеряли сейчас все. Дальше некуда...», — сказала та беларуская бабушка, которую я запомню до конца своих дней.

А потом на мой мобильный позвонили из ГАИ и попросили дать трубку Игорю Алексеевичу Сигову. Попросили подойти к машине. Люди в черном ехали за нашей машиной километров 20. А потом помахали ручкой и умчались. С этого момента я жила с ощущением, что они обязательно вернутся.

Меня сковал такой страх, которым я тоже объясняю, почему беларусы не могут активно действовать. В недемократическом обществе демократические методы борьбы не действуют.

Беларускому обществу нужна помощь, как и украинскому. Помощь всего мира. Но он смотрит на наши потрясения и ничего не делает. А мы требуем активных действий от людей, ставших заложниками в своей стране.

Поэтому сегодня у меня нет озлобленности в отношении беларусов. Потому что им не все равно, они не слепы. Я горжусь, что связана с этой страной, и мне тоже не все равно.

«Бчб-флаги я выставила в мае 2024-го, когда у нас забрали дом»

— В моем фейсбуке долгое время у меня стояло фото родного Херсона. Бело-красно-белые флаги я выставила в мае 2024-го, когда у нас забрали дом. Хотелось показать людям, что нас не напугали, и наша позиция не изменилась. Тогда же я приняла решение учить беларуский язык.

На прошлой неделе я узнала, что мою страницу в инстаграме признали в Беларуси экстремистским материалом. Это очень смешно, потому что в моем инстаграме 400 подписчиков, а в Молодечненском суде, оказывается, состоялось целое заседание. Для меня это серьезный плюсик к чувству собственной важности (улыбается).

— Вы же понимаете, что пострадали «за мужа», на Игоре 4 уголовных статьи из-за его членства в Координационном совете. Не страшно было связываться с таким ворохом проблем и угроз? Вы же в 2020-м даже не были женаты.

— Во-первых, я была уверена, что беларуская революция победит, перед глазами стоял пример украинской. Хотя во время Майдана я была совершенно «ватным» человеком. Мне было 22 года, и я была за Януковича.

— Почему?

— Воспринимала протестующих, как свору собак, обижающую одного человека. Семеро одного не бьют — значит, надо заступиться за несчастного Виктора Федоровича.

Казалось, протестующие разрушают мою жизнь, мне разобранная брусчатка была дороже человеческой жизни. К тому же Янукович был свой в доску, смешной мужик из соседнего подъезда: говорил «курассаны» (так экс-президент Украины называл круассаны – С.), «...любимый город может спать спокойно».

В голове перещелкнуло, когда российская агрессия пришла в Крым и на Донбасс. Януковича сразу стала идентифицировать с Россией, злом и горем.

А отношение к Майдану поменялось в 2019-м, когда в компании беларусов сказала, что вашу страну хотят объединить с Россией. На что мне ответили: «Ну и что?» Я уточнила: «Это нормально, что вас не спрашивают?» – «Ну а кто нас когда спрашивал...»

И вот тут я поняла, против чего протестовали в Украине в 2014-м. Украинцев тогда тоже подвели к точке: вас не спрашивают, и это нормально.

В Беларуси в 2020-м поразил уровень жестокости. Не могу сказать, что погрузилась в беларуский протест, потому что в те месяцы мы переживали тяжелую историю с болезнью Игоря. Я сконцентрировалась на том, чтобы Игоря максимально обезопасить и вылечить. Помню вечер, когда он сорвался и поехал увольняться из театра, чтобы быть вместе с народом. А он тогда еле ходил.

— После тяжелой онкооперации Игорь потерял почти половину веса. Что вам помогло не впасть в отчаяние?

— Наш 2020-й был полон горя: в апреле умерла мама Игоря, через две недели ушла из жизни моя бабушка, растившая меня. Я ездила в Херсон, а когда вернулась, поняла, что Игорь не выглядит здоровым. Сильно похудел, при этом появился большой живот. Была бесконечная диарея, и каждый вечер поднималась температура.

Тогда все кивали на «корону». Мы ездили по врачам, Игорю назначали диету. И только колоноскопия показала большую опухоль в кишечнике и рак сигмовидной кишки.   

Параллельно происходило увольнение купаловцев. Мы многое пережили, в том числе положительный тест на ковид и карантин, плохие анализы и затягивание операции.

Я не была женой, но понимала, что надо что-то делать и немедленно. И врачи ко мне прислушались.

Игоря прооперировали, но меня не пускали: ковид, реанимация онкоцентра. Хоть перед операцией мне сказали, что нужно приезжать и поднимать его буквально на завтра.

А тут день не пускают, третий, на четвертый я сказала: «Вы знаете что, я читала, что в цивилизованных странах в реанимацию пускают близких, чтобы пациенту стало легче...»

Зашла в палату, Игорь открыл глаза и улыбнулся врачу: «Я же вам говорил дать мне телефон, иначе она под реанимацией батальон соберет».

Потом была химиотерапия и восстановление. Слава Богу, все закончилось хорошо!

«Когда винят беларусов, я привожу в пример аннексию родного Херсона»

— Как ваш родной Херсон пережил аннексию России, и что там сейчас?

— На днях Херсон пережил самую большую атаку за три года войны, утюжили всем чем только можно, выпустили около тысячи снарядов, порядка 100 прилетов. Правобережье освобождено 11 ноября 2022-го, левый берег под оккупацией.

Херсон я всегда привожу как пример, когда говорят, что беларусы после своих протестов смирились и приняли реальность. Херсонцы тоже первое время выходили на митинги, скандируя «Оккупанты, уходите!» Каждый день напоминая, что Херсон не согласен.

Мирные протесты подавили спецтехникой, и оккупанты повсюду развесили плакаты «Россия здесь навсегда». А когда пришли наши, люди доставали флаги, закопанные в банках в огороде, и встречали украинских военных так, как ни одна пропаганда красиво снять не сможет.

Сейчас Херсон свободен, но там нет ни одного безопасного места. У меня в Херсоне только квартира и могилы бабушки с дедушкой, все друзья выехали.

— А родители?

— Папу я не знала, а мама давно живет в России в городе Ейск, Краснодарский край. Мы не общаемся.

Мама всегда была проукраински настроена, даже выйдя замуж за русского и живя в России. Говорила, что это не ее, но так сложилась жизнь. Что любит Украину и просила после смерти похоронить ее в Украине.

Когда же в 2022-м я рассказывала про зверства россиян в Херсоне, она одернула: «Успокаивайся. Скажи мне лучше, как твоя собака...»

Сейчас в ее голове расплодились нацисты, фашисты и бандеровцы, которых на самом деле никогда не было в Херсоне. Так что война забрала у меня маму и призрачный образ остальных родственников в России.

«Каждый день перебираю по 300-400 килограммов одежды и что-нибудь себе да найду»

— А кем вы работаете сейчас в Варшаве?

— Я с подросткового возраста хватаюсь за любую возможность заработать. Моя любимая фраза Скарлетт О’Хара: «Я никогда не буду больше голодать».

По образованию я актриса, но после года на сцене решила, что ошиблась с выбором профессии. Параллельно работала на телевидении расшифровщиком, вела детские праздники. В 2020-м присоединилась к команде расшифровщиков украинского радио «Новое время». Появляются и театральные проекты.

В Польше добавилась еще работа на складе секонд-хенда, сортирую одежду.

— О, так у вас решен вопрос с гардеробом!

— Вот именно (улыбается). Потому что я очень тяжело покупаю себе одежду, и в первую очередь это была пытка для Игоря. Теперь каждый день перебираю по 300-400 килограммов одежды и что-нибудь себе да найду. Но, судя по содержимому нашего шкафа, я больше люблю покупать одежду мужу.

В Польше ты, по сути, продаешь свое время. Платят за часы, чистыми порядка 22 злотых в час. Это минимальная ставка, но можно брать больше часов. Люблю работать в наушниках и слушать подкасты.

Это моя восьмая работа в Польше, я долго искала, что мне подходит. Работала на фабрике, на почте грузчиком. Платили больше, но нагрузка выше. Уволилась, когда начались проблемы с кистями.

Очень нравилось на складе виниловых пластинок и дисков, но работы было мало. Нужно отработать 8 часов, а работы на 2. А я не могу делать вид, что чем-то занята.

— Кажется, у вас не бывает такого: «Я устала и не хочу ни на какую работу...»

— С этого я начинаю каждый свой день, этим и заканчиваю (улыбается). И вообще хочу быть домохозяйкой. На что мудрый муж спрашивает: «Ну и сколько дней ты выдержишь домохозяйкой? Два?»

«Здесь и сейчас я счастливый человек, который живет замечательную жизнь»

— Вы писали в фейсбуке, что «усе пратэсты і рэвалюцыі маюць адну мэту — жыць. Жыць па-чалавечы. І няхай за душой сёння 200 злотых на ашчадным рахунку, ложак з матрацам і блендер, дыхаць атрымліваецца свабодна. Няхай і праз раз. Бо, як і іншыя, па начах едзеш дадому. А потым успамінаеш, што яго больш няма. У сне вырашаеш, што сёння заначуем у сяброў, а заўтра штурмам будзем вяртаць свой».

Не накрывало уныние?

— Когда у нас забрали дом, я планировала тонуть в слезах и страдать масштабно. А потом подумала: ни фига, не буду страдать и не надо меня жалеть. У меня на карточке тысяча злотых до зарплаты. Купила себе летний сарафан, а Игорю – льняной костюм. И настроение улучшилось.

Это была точка, после которой я не оборачивалась на прошлое. То, что сегодня вижу перед собой, то и есть мое. То, что было в Беларуси, больше не существует, в прямом смысле: все вынесли, все забрали, даже унитаз (силовики – С.). Все, что ты тогда вывез — два чемодана, двух собак и любимого человека — это и есть мой фундамент, моя база.

— Вы знаете Игоря почти 14 лет. Он, тогда уже известный актер, только вернулся с «Оскара», а вам еще не было и 20-ти. Где вы познакомились?

— Я трижды поступала в театральный, и после первой попытки устроилась билетером в Херсонский театр. В 2010-м Игорь приехал в Херсон с гастролями РТБД.

В тот вечер меня попросили прийти на работу пораньше. Бегу за кулисами, опаздываю и впотьмах врезаюсь в кого-то. Вижу бритоголового мужчину с голым торсом, говорю «прошу прощения» и бегу дальше. И еще подумала мимолетом: «Боже, яке хамло». И голый еще ходит, наверное, монтировщик.

Рассадила зрителей, тогда шел спектакль «Адель». И вдруг наш директор выходит на сцену и говорит: «Сегодня у нас в театре очень хороший друг из Минска, сразу с красной дорожки «Оскара» и к нам в Херсон». И выходит мой «монтировщик».

Тогда я решила: «Ну ясно, зазвездился, значит, если чуть не вбив меня своими двумя метрами».

Они уехали, потом приезжали еще раз, и я добавила его в друзья в соцсети. Стали переписываться, договорились о встрече в Херсоне. А потом закрутилось.

С 2012-го по 2020-й мы выстраивали отношения в разных вариациях. Я была совершенно другая, а он взрослый. Было сложно донести до человека: «Я точно знаю: я — то что тебе надо и лучшее, что может случиться с тобой в жизни!»

Искренне его полюбила и точно знала, что это мой человек. Так и случилось.

— Но Игорь же тогда был женат?

— Когда мы познакомились, я знала, что у него есть семья, что дочка заканчивает школу. Ясно, что «мы давно не живем с женой вместе» — звучит как в кино.

Если бы мне было 32, наверное, я бы не вступила в те отношения. Но мне было 19. И поэтому мне было все равно, я влюбилась в своего мужчину. И верила в то, что он мне говорит.

Понимаю, что Игорь не сразу поверил в наши отношения, потому что любые отношения, особенно если тебе 45 и они не первые, это сложно. Кто мы друг для друга стало понятно только в последние годы, когда мы знаем друг друга как облупленных.

Расписались мы в 2021-м, когда Игорь развелся.

— Какой у вас был самый счастливый период в жизни?

— Сейчас. Понимаю, что все не вечно и очень зыбко. И счастлива, что есть любимый человек рядом, теплое уютное жилье, работа.  

Однажды освободилась пораньше, звоню Игорю и прошу поставить чайник. Он уточняет: «Тебе с бутербродом или с печеньем?»

И аж мурашки по коже побежали. Потому что кто-то ждет любимого с войны, кого-то разделяют границы и тюрьмы. А я чувствую себя счастливой, потому что это у меня есть здесь и сейчас.

Да, это счастье на руинах наших прошлых жизней, поэтому ношу в своем сердце много боли. И за Беларусь, и за Украину, это и личные, и глобальные истории.

Но здесь и сейчас я счастливый человек, который живет замечательную жизнь. Игорь знает, что утром я забуду ключи, наушники и обед, поэтому сам кладет их в мою сумку. И обязательно перед выходом зарядит мой мобильный телефон.