Беседка
Елена Костина, «7 дней»

Валентин Гафт: «Алла развернулась и как дала мне по морде!»

Знаменитый актер Валентин Гафт рассказал о своих женах и причинах расставания с ними:

— Моя первая супруга Алена — замечательная. Я ее любил и, пользуясь словами Жени Евтушенко, никогда не разлюблял.

Люди, когда видели ее на улице, замирали, столбенели от ее красоты. Она работала манекенщицей в Доме моделей на Кузнецком Мосту. А у советских манекенщиц была возможность выезжать за границу. Пока мы были вместе, Алена успела побывать и в Америке, и во Франции, и в Италии — объездила почти весь мир и каждый раз возвращалась еще более красивой.

Когда мы с Аленой поженились, переехали к ней. И единственную комнату, где жила еще теща, интеллигентнейшая женщина, досками разделили на три части. Это был низкий первый этаж, и каждые пять минут мимо окон, почти касаясь стекол, проезжал троллейбус.

Я любил Алену, а она любила животных. Я тоже их люблю, но не до такой степени. Она каждый день приносила домой или котенка, который писал на батарею, или безногих голубей, которые летали у нас над головой, — пахло в доме невозможно.

Пес, подобранный Аленой, сидел вместе с нами за столом и пил кофе. Тараканы и клопы так вписывались в общую картину, что их жалко было давить. Я ходил весь в шерсти и перьях. Но Алена была прекрасна!

При этом я был слишком молод, чтобы совсем не увлекаться другими женщинами. И, в конце концов, Алена тоже встретила другого человека и полюбила его. Это был киновед Даль Орлов.

Мне один артист рассказывал, что у них в доме до сих пор просят не произносить мою фамилию. При этом Даль называет меня «серым артистом» — мол, он о таких не пишет. Ну пусть так. Главное — Алена обрела свое семейное счастье. Отношений мы с ней не поддерживаем. Зачем?

— Со второй женой вам, наверное, не так просто было разорвать, ведь она родила вам дочь...

— Интересно, что до меня за Инной Елисеевой ухлестывал Эдвард Радзинский. И когда, не зная этого, я спросил Эдика о ней, он сказал: «Инна прекра-а-а-сная!» Перехвалил. Видимо, старался поскорее от нее отделаться.

Характер у Инны — тяжелый случай, но она была яркой, недурна собой. Эффектно водила машину. «Жигули», на которых она за мной приезжала в театр, мне в то время казались самолетом. Там еще была дача, и я представлял, как поставлю столик на чердаке и сяду что-нибудь сочинять. Думал: «Надо же, какая богатая баба, вот поживу-то хорошо!»

Но я был наказан за такой подход. Хорошо пожить не удалось. Тесть, лауреат Сталинской премии, меня сразу не принял. Хотя теще я нравился — она видела что-то в театре, только не поняла: я на сцене был или не я? Дома-то я выглядел совсем по-другому.

Как-то за обедом я спросил: «Можно мне еще цыпленочка?» А мне говорят: «Когда будете зарабатывать, тогда и получите цыпленка». И я ушел из этого дома навсегда.

— После Инны вы ведь долго не женились...

— Виолончелистка Алла не была моей официальной супругой. Она играла в Госоркестре под управлением Евгения Светланова. По-моему, там во всем Госоркестре выделялись только два человека — она и дирижер. Потрясающе играла на виолончели, потрясающе готовила...

Хорошая женщина, но странная: почему-то она думала, что я ей изменяю. Ей говорили, что у меня роман с Лией Ахеджаковой, что меня видели ночью у Лии в гостях и как я в палатке у ее дома водку покупал. И Алла верила, хотя это неправда. Ну не было у меня при ней никаких измен и загулов! И мне надоело ее в этом убеждать.

Однажды она устроила скандал прилюдно. Мы были в Доме кино на премьере картины «Ночные забавы», где я играл любовника героини Ирины Алферовой. В начале фильма есть сцена, в которой мы с Ириной лежим в постели. Алла дальше даже смотреть не стала — развернулась и как дала мне по морде!

Тут уж я ушел. Больше мы с ней не встречались.

— И вот вы, наконец, встретили Ольгу Остроумову...

— Знаете, я благодарен всем женщинам, которые у меня были, — они многое для меня сделали, многому научили. Но особенно, конечно, Оле. Она вообще меня переродила, с ней я стал совсем другим человеком.

Мы вместе снимались в «Гараже» у Эльдара Рязанова, по сюжету я говорю ей всего одну реплику: «Рациональная вы моя», но за кадром мы друг другу даже «здрасте» не сказали. Хотя Оля мне очень нравилась. Но я знал, что она замужем, что любит мужа и, судя по всему, человек очень верный и серьезный, далекий от интрижек и фривольностей.

Поэтому я даже попытки тогда не сделал к ней подойти. А чтобы о ней не думать, попытался найти в ней несуществующие недостатки — что-то даже сумел насочинять.

Прошло много лет. Я к тому времени жил один. И случайно увидел Олю по телевизору в какой-то передаче о женском счастье и несчастье. И понял, что она одинока. Стал искать с ней встречи.

Это заняло буквально пару дней: меня пригласили выступить на одной частной вечеринке в кафе в Сокольниках, а я попросил, чтобы пригласили и Олю. Она согласилась, и мы встретились.

Помню, чтобы ее заинтересовать, я не нашел ничего умнее, чем сказать: «Посмотрите, какие у меня мускулы!» Наверное, она подумала: «Идиот!»

Потом я предложил ее проводить: мы шли долго, пешочком, было прохладно, я снял пиджак и накинул ей на плечи. Мы не торопили события. Я ухаживал за Ольгой довольно долго. А расписались мы вообще через несколько лет. Это произошло, когда я лежал в больнице после очень серьезной операции — она же меня туда и отвезла, когда я плохо себя почувствовал.

И вот мы пригласили в больницу женщину из загса. Туда же пришли свидетели, принесли букетик цветов. Конечно, необычная получилась свадьба, но у нас все необычно. И это было гораздо интереснее, чем в загсе, сколько можно — третий раз уже!