«В Беларуси заявляют о следующем шаге на пути в ядерный клуб»

К 2030 году Беларуси необходимо иметь «республиканский фонд хранения радиоактивных отходов». Об этом заявил министр энергетики страны Виктор Каранкевич, пояснивший, что отработавшее топливо БелАЭС определенное время хранится на станции, а затем «должно идти на переработку и дальнейшее хранение или захоронение».

Еще несколько лет назад белорусские активисты выяснили: все четыре площадки, которые рассматриваются для строительства хранилища ядерных отходов, находятся недалеко от Островецкой АЭС, а к концу 2021 года площадку обещали окончательно утвердить. Хотя общественных обсуждений по выбору места так и не проводили.

Фото из личного архива Татьяны Новиковой

Координатор Белорусской антиядерной кампании Татьяна Новикова называет все происходящее больной темой:

– Два года тому назад, в январе 2019-го, было обсуждение так называемой СЭО – стратегической экологической оценки Стратегии по обращению с отработавшим ядерным топливом белорусской АЭС. Сама стратегия была утверждена Совмином летом того же года.

Мы этот проект критиковали и требовали отложить пуск станции. «Экодом», Партия зеленых, Белорусская антиядерная кампания, политические партии – много представителей общественности было на этих слушаниях. Все были возмущены, прежде всего, отсутствием стратегии как таковой, как и пониманием того, что Беларусь будет делать с отработавшим ядерным топливом. Этого нет и сегодня.

В утвержденном документе описывается какая-то фантастика. Мы-де отработавшее ядерное топливо достанем из бассейнов выдержки БелАЭС, погрузим в поезд и отправим на переработку в Россию, а когда Россия переработает это ядерное топливо, мы у нее заберем назад из всех отходов переработки только цезиево-стронциевую фракцию.

И это говорится совершенно серьезно! Мол, попросим Россию выделить из ОЯТ, отработавшего ядерного топлива, всего два элемента: скажем, «дайте два»! Белорусские чиновники утверждали, что в России уже успешно провели такой эксперимент. (Подобный опыт, как я знаю, был проведен в 60-70-х в американском Хэнфорде, где производилось ядерное оружие, но это была совсем другая история). Далее, согласно Стратегии, эту фракцию должны остекловать, отправить обратно в Беларусь и уже здесь захоронить.

У Беларуси нет даже транспортно-упаковочного комплекта (ТУКа) из спецконтейнера и платформы для перевозки ОЯТ по железнодорожным путям. Такие ТУКи разрабатывает и производит Россия. Что немаловажно, такой контейнер был бы необходим для перемещения ОЯТ после выгрузки из бассейнов на площадку временного сухого хранения, которой тоже нет.

– То есть, инфраструктуры для безопасной транспортировки радиоактивных отходов у нас в стране нет?

– Десять лет отработавшее топливо будет храниться на АЭС в специальном бассейне выдержки, а потом куда? В Стратегию по обращению с ОЯТ внесли пункт, что рекомендуют строить такую площадку. Сейчас на дворе уже 2021-й, АЭС запустили, ее первый энергоблок уже нарабатывает ОЯТ – а где площадка для промежуточного хранения?

Контейнерное хранилище ОЯТ на Игналинской АЭС. Фото atomic-energy.ru

Для сравнения: СССР построил в Висагинасе Игналинскую АЭС – 23 года станция работала, и ОЯТ никогда не вывозились со станции. Сейчас Литва вынуждена была прибегнуть к технической помощи ЕС, чтобы построить такое хранилище для ОЯТ. ЕС также помогает вывести Ингалинскую АЭС из эксплуатации. Кто будет делать это для Беларуси?

Беларусь неспособна ни создать, ни профинансировать инфраструктуру для функционирования своей АЭС, поскольку это довольно серьезные инвестиции.

Контейнерное хранилище ОЯТ на АЭС «Дукованы», Чехия. Фото atomic-energy.ru

5. Хранилище транспортных контейнеров в Горлебене, Германия. Фото zwischenlager.info

– Зато у властей есть большие планы. Хотя некоторые моменты в речи министра энергетики Виктора Каранкевича настораживают. Если вначале речь шла о сдаче к 2030 году первой очереди хранилища, то сейчас «хранилища» были упомянуты во множественном числе.

– Их и должно быть несколько, – объясняет эксперт, – потому что отходов от работы атомной электростанции много, и они разные, тут есть своя градация. Отработавшее ядерное топливо, ОЯТ – один вид, он является самым опасным и жестко контролируется.

Есть средне- и слаборадиоактивные отходы, образующиеся при работе станции. Соответственно, для них используются разные хранилища.

Слабоактивные отходы, например, просто захоранивают в специально подготовленных пунктах.

– Лукашенко недавно провел совещание с Совмином, где обсуждали создание национального оператора по обращению с радиоактивными отходами, и то, что отходы АЭС – не только опасное, но и очень ценное сырье, «продукт», «фактически новая отрасль экономики». Насколько, на ваш взгляд, реалистичны планы белорусских властей в отдаленном будущем зарабатывать на ОЯТ?

– В мире есть несколько вариантов ответа на этот вопрос. Отработавшее ядерное топливо содержит уран и плутоний, и у каждого из этих элементов есть несколько изотопов. Если открыть реактор через год или два, там будет больше плутония-239. Он является оружейным. А если к концу кампании, через четыре года, то там будет так называемый реакторный плутоний – смесь изотопов 238, 239, 240, 241 и 242, где плутония-239 будет уже меньше.

Считается, что из реакторного плутония затруднительно произвести оружие, однако это практически возможно, как продемонстрировали США во время успешного ядерного испытания в 1962 году.

К тому же, оружейного плутония к концу кампании остается не так и мало. Для ВВЭР-1000 (водо-водяной энергетический реактор с номинальной электрической мощностью 1000 МВт – «С») – это примерно 60%, цифры для ВВЭР-1200, который установлен на БелАЭС, я не знаю.

Однако, чтобы извлечь плутоний из ОЯТ, необходимо радиохимическое производство – сложное, безумно токсичное и очень дорогое. Сегодня в мире это делают только Россия, Великобритания и Франция.

США не перерабатывают ОЯТ, хотя это одна из наиболее развитых стран. Во-первых, это экономически невыгодно, а во-вторых, экологически крайне опасно. Ядерные отходы просто хранят, хотя и с этим множество проблем.

Еще один продукт, который можно произвести из ОЯТ – так называемое MOКС-топливо для энергетических реакторов. 10% всего свежего топлива для реакторов во Франции на сегодня – именно MOКС-топливо.

Однако процесс переработки ОЯТ крайне сложен. Для него строятся специальные радиохимические заводы. В России пока нет еще завода по переработке ОЯТ от реакторов ВВЭР-1200, которые установлены на БелАЭС.

То есть, даже Россия с ее развитой атомной отраслью и более масштабными инвестициями в эту сферу, пока не может себе позволить такого завода. С другой стороны, он особо и не нужен, поскольку переработка дорогая, используется в основном для извлечения урана и плутония, запасы которых в России достаточны.

Возможно ли, что под прикрытием так называемой переработки отходов БелАЭС будет реализован следующий шаг ядерной программы на пути к ядерным вооружениям?

Если одни эксперты категоричны в негативных оценках, другие довольно осторожны. Татьяна Новикова отмечает, что, во всяком случае, подобные мысли озвучивались:

– Открывая БелАЭС 7 ноября прошлого года, Лукашенко сказал: я вас поздравляю, Беларусь стала ядерной державой. Произошла оговорка по Фрейду, поскольку ядерными называют страны с ядерным оружием. Он греет мысли о вхождении в ядерный пул, и это основной смысл существования АЭС, потому что смысла экономического в этом объекте нет, экологически это небезопасно.

Ядерная программа Северной Кореи показала, что даже в технически отсталой стране, где нищета и голод, возможно создание ядерного оружия, а также его испытания. Стоит отметить, что Северная Корея начинала с такой же мирной программы; сначала с научной, потом – энергетической, но только при помощи СССР, а уж затем заявила о создании ядерного оружия и испытаниях.

Именно поэтому недооценивать такие заявления нельзя. Хотя северокорейские бомбы и ядерный шантаж всем казались нереальными, последние испытания ядерного оружия прошли в 2017-м. Вполне может быть, что Беларусь идет по этому пути при помощи преемницы СССР России: сначала соглашения, мирная исследовательская программа, потом энергетический реактор, потом переработка, то есть извлечение плутония, и так далее.

– Некоторые аналитики считают, что белорусские власти относятся к ядерным отходам потребительски, как, скажем, к сельскому хозяйству, и хотят заработать просто на хранении ОЯТ других стран в Беларуси. Это возможно?

– Теоретически, да. Но не думаю, что это реалистичный сценарий. Страны, которые производят ОЯТ, не настолько безответственны, чтобы просто сбросить куда-то свои ядерные отходы – тем более, под бок Евросоюзу – и не знать, как они будут храниться. К тому же, ОЯТ имеет в своем составе определенные изотопы урана и плутония, распространение которых по международным договорам должны контролироваться.

Проблема ОЯТ, повторюсь, сегодня не решена нигде в мире. Литва, которая построила у себя хранилище для Игналинской АЭС, выбрала, вероятно, наиболее оптимальный способ, отвечающий международным стандартам и позволяющим достичь некоторого консенсуса между экспертами, общественностью и наукой. Это промежуточное хранение. Но и оно стоит денег (в 2017 году DW приводила такие цифры: постройка комплекса по обращению и хранению твердых радиоактивных отходов стоит более 188 миллионов евро, промежуточное хранилище ОЯТ – 194 миллиона евро – С.).

Везут в Россию, где уже есть соответствующая промышленная база и некая видимость контроля, но и там, в силу коррумпированности, особенностей культуры и авторитарного управления есть многочисленные проблемы на предприятиях ядерного цикла.