Три сигнала о том, что ситуация с коронавирусом в Беларуси очень плохая

«В ходе первой волны эпидемии такого и близко не было», – отмечает аналитик.

— Кроме эпизодических сливов о реальном количестве положительных тестов и фрагментарной информации про занятость больниц, есть три косвенных признака, что ситуация с коронавирусной эпидемией более чем серьезная, — пишет аналитик исследовательского центра Eurasian States in Transition Андрей Елисеев. — Во-первых, официальное (!) число ежедневно выявляемых случаев уже как неделю превысило тысячу и продолжает расти.

В реальности оно уже давным-давно пробило тысячу и сейчас может составлять 5-10 тысяч ежедневно, если не больше. Но дело даже не в этом. А в том, что если бы у госорганов была хоть малейшая уверенность в том, что эпидемия должна скоро пойти на убыль, то они продолжили бы рисовать цифры с одной тысячей случаев в качестве потолка.

Его официальное превышение — это сигнал, что ситуация выходит из-под контроля и никакой уверенности в скором спаде эпидемии нет, а совсем наоборот.

Во-вторых, в кои-то века государственные СМИ вдруг начали лучше информировать об эпидемии. На протяжении всей первой волны эпидемии, и в начале второй СМИ просто вели балаган и общественно вредное информирование.

Оно и сейчас противоречивое — в своем недавнем интервью правитель опять разглагольствовал о том, что эпидемия служит прикрытием для передела мира, а Беларусь в эпицентре этой спецоперации. Но все же стало чуть получше.

Так, Беларусь-1 даже показал интервью своего работника с главным санитарным врачом Александром Тарасенко, и оба были в масках! А районные газеты, пусть и цензурируют статистику по занятости местных больниц, начали публиковать статьи про коронавирус в довольно алармистском тоне. Весной, в ходе первой волны эпидемии такого и близко не было.

Здесь снова-таки надо понимать советское устройство системы госуправления, чтобы осознать всю опасность положения. В советской традиции госорганы будут все отрицать, заявлять, что все под контролем и все «так і трэба» до самого критического момента. Раз начали усиленно «включать инстинкт самосохранения» у населения (как выразился Тарасенко), значит, критический момент подоспел.

Одновременно чиновники стали активнее валить вину на население — мол, это из-за вас, беспечных глупцов, попивающих чаи во дворах, эпидемия развивается. То, что госорганы полгода твердили про коронапсихоз, высмеивали ношение масок и изгалялись над мерами, принимаемыми в других странах, как бы неважно. Виноват, как обычно, народец (и Тихановская).

В-третьих, введение масочного режима в общественных местах. Соображения те же: советская система может позволить себе широкомасштабное решение о визуальном проявлении опасности, да еще и вопреки заявлениям правителя о ненадобности «намордников», только в случае весьма серьезной ситуации.

Порог степени серьезности ситуации в советских системах раз в 10-20 выше, чем в демократических, правовых государствах. Последние обычно принимают решения заранее, чтобы упредить и минимизировать риски для общественного здоровья, а советские системы — когда эти риски уже наступили и становятся запредельными.