Сравним. Что об инциденте в витебской БСМП говорили доктор Мартов и министр Пиневич

Дмитрий Пиневич и Александр Лукашенко, фото Пул первого

Во время посещения районной больницы в Молодечно Александр Лукашенко поинтересовался у министра здравоохранения Дмитрия Пиневича об инциденте с кислородом в БСМП Витебска.

Об этом случае в интервью TUT.BY на днях рассказал заведующий отделением анестезиологии и реанимации витебской больницы Владимир Мартов.

Фрагмент разговора в молодечненской больнице приводит близкий к Лукашенко телеграм-канал «Пул первого»:

Лукашенко: «А что в интернете какой-то врач заявлял о том, что…»

Пиневич: «БСМП Витебска».

Лукашенко: «Так что там за проблема? Не хватает кислорода…»

Помощник Лукашенко Александр Косинец: «Я не думаю, чтобы там не хватало кислорода».

Пиневич: «Там на пике были небольшие перебои, мы там комиссию высылали. Ну там человек…».

Лукашенко: «Ну если там политика, то, значит, надо на место человека ставить».

Пиневич: «Поставим».

Лукашенко: «Нам не до политики сейчас. Надо пресекать подобные вещи. Если там действительно есть проблема, то ее надо решать».

А теперь для сравнения напомним, как эта история звучала из уст врача Мартова. Приведем фрагмент интервью:

Прошлой осенью БСМП стала главной в Витебске по приему и распределению пациентов с коронавирусной инфекцией. Под ковид развернули три корпуса: терапевтический, хирургический, акушерский.

— И нагрузка на кислородную систему стала просто сумасшедшей, — говорит Владимир Мартов. — При этом из первой волны эпидемии мы вышли с изношенным оборудованием. Произошел технический сбой: где-то на уровне кислородной станции нарушилась подача кислорода. Выяснилось, что его поступление для пациентов на ИВЛ в том объеме, который был раньше, невозможно.

Мы теряли кислородные точки — одна за одной, палаты — одна за одной. Метались и пытались понять: почему там, где в первую волну эпидемии нормально подавался кислород, он уже не подается.

Били тревогу — обращались и к своему руководству, и к «кислородчикам» — работникам кислородной службы. Приезжали специалисты из Минска, два раза меняли систему подачи газа. Это была целая «войсковая операция»: больных на ИВЛ переводили на другие аппараты. Нам было очень тяжело.

Но эти меры ни к чему не привели. Проблему спускали на тормозах, ее даже запрещалось обсуждать.

Катастрофа случилась 7 и 8 января: в хирургическом корпусе три раза отключалась подача кислорода — на 15, 20 и 23 минуты. Стали умирать люди. Кто-то умер в те же дни, кто-то — на следующий день, кто-то — через 3−5 дней… Это очень страшно, когда умирают пациенты, которых ты тянул, спасал, как мог. Когда лицо человека чернеет на глазах у медиков — а мы ничего, вообще ничего, ни-че-го не можем сделать!

— Сколько было жертв?

— (Долгая пауза). Не один и не два человека. Промолчать об этом ЧП я, разумеется, не мог — написал министру здравоохранения Дмитрию Пиневичу. Он прислал комиссию в нашу больницу. Систему подачи кислорода никто не исследовал, со мной обсуждали совсем другие вопросы. В итоге я же получил выговор: за то, что неправильно лечу коронавирусных больных.

После этого главврач перестал со мной общаться. Разбираться же надо не со сбоями в кислородной системе, а с тем, кто выдал проблему. И стало понятно, что мои дни в качестве заведующего отделением сочтены.

Но перебои с подачей кислорода периодически по-прежнему происходят. Это нужно решать!