Шрайбман: «Сложно ожидать, что после 2025 года Лукашенко преисполнится гуманизмом к людям, которых сегодня хочет искать и наказывать»

— Репрессии в Беларуси сегодня работают в режиме автопилота. Им для этого не нужен ежедневный стимул сверху, — отмечает политолог в новом выпуске проекта «Шрайбман ответит» на Зеркале. — Есть целые ведомства вроде ГУБОПиКа, Генпрокуратуры, КГБ, которые поняли, что, репрессируя оппонентов власти, можно быстро снискать расположение этой самой власти. Это намного проще, чем раскрывать реальные преступления.

И пока у них остаются такие стимулы, электоральный календарь для них не указ. Да, они будут чуть больше стараться перед выборами, чем после.

Поэтому, по мнению аналитика, сразу после дня голосования возможно небольшое снижение уровня репрессий. Но это не меняет саму логику.

— Процесс продолжится, пока не поступит четкого сигнала сверху, что его надо прекратить, — считает Артем Шрайбман. — Лукашенко же явно стал более радикален и нетерпим к оппонентам за последние годы. Даже его лексика в отношении людей с альтернативными взглядами смещается в сторону откровенных пропагандистов — с языком вражды, призывами вычищать нелояльных из разных органов госуправления и даже госорганизаций, призывами или угрозами преследовать родственников политэмигрантов.

Сложно ожидать, что после 2025 года он почему-то преисполнится гуманизмом к этим людям, которых сегодня хочет искать и наказывать. Или захочет каким-то образом примириться с этой частью общества. Наоборот, для него подавление инакомыслия пока работает эффективнее, система мобилизована и занята делом.

Кроме того, судя по постоянным отсылками к 2020 году, власть действительно боится повторения чего-то подобного. Ну, а значит нельзя допустить той пятилетки оттепели, которая была перед 2020-м. Поэтому причины смены курса могут быть только политическими. То есть Лукашенко должно в какой-то момент стать политически невыгодно продолжать репрессии в таком же русле, как и сейчас, — поясняет Артем Шрайбман.

Аналитик видит два возможных пути к такой ситуации.

— Либо Лукашенко по каким-то причинам поссорится с Москвой, и ему понадобится разморозить западный вектор. Либо система сама будет плохо справляться с репрессиями, появятся признаки недовольства от гражданской бюрократии, которую эти репрессии начнут затрагивать, — отмечает Шрайбман.

И то и другое не слишком связано с 2025 годом. И есть немалая вероятность, что какой-то из этих сценариев реализуется только после Лукашенко и что уже следующая власть будет заниматься сворачиванием репрессий, как, например, делала советская после Сталина и во время Горбачева.

Все это, по мнению политолога, не означает, что власть неспособна к разменам каких-то отдельных политзаключенных на то, что нужно ей. Например, на какой-нибудь открытый погранпереход, встречу или звонок Лукашенко от какого-то важного политика, аккредитацию в Минске какого-то западного посла или другую уступку.

— Или просто когда власть посчитает, что какой-то конкретный политзаключенный уже достаточно настрадался, искупил свою вину, признал ее, например, выполнив требование о принудительном интервью на госТВ, — поясняет Артем Шрайбман.

При этом аналитик достаточно пессимистичен по поводу скорой смены курса в плане репрессий.

— Статус-кво сначала должен стать абсолютно некомфортен для Лукашенко, чтобы это оправдывало смену курса вопреки всем рискам, которые бы несла новая оттепель лично для него,  — считает он.