Шрайбман: «Куда важнее не минутные флешбэки Лукашенко»

Активная реакция Александра Лукашенко на казахстанские протесты объясняется «травмой 2020 года» и прямыми параллелями с союзным ему авторитарным режимом. Такое мнение высказал политический обозреватель Артем Шрайбман в эфире И Грянул Грэм.

— Как добропорядочный член авторитарного интернационала, он не хочет способствовать падению режима-союзника, а наоборот, хочет активно с этим бороться. Поэтому он стал одним из адвокатов силового вмешательства ОДКБ — создание такого рода прецедента ему и самому выгодно, — отметил аналитик. — Лукашенко заинтересован в том, чтобы такая модель продолжала существовать, а еще лучше — чтобы она была многосторонней, на основе ОДКБ, а не только российской интервенции.

Но куда важнее здесь не минутные флешбэки, которые у него были, а какие выводы он сделает для себя. Очевидно, Казахстан был ориентиром, модель ползучего транзита власти была единственным на постсоветском пространстве относительно успешным примером плавной передачи полномочий при не просто живом, а еще что-то значащем предыдущем президенте.

Теперь оказалось, что идеальная модель разрушилась в течение недели, никакие гарантии не спасли Назарбаева и его людей от смещения в кризисный момент. И это для Лукашенко очень тревожный маячок, который говорит о том, что экспериментировать с работающим механизмом самодержавия опасно. Думаю, это станет поводом откладывать любые подобные эксперименты.

Аналитик напомнил: разговоры о реформе Конституции в Беларуси правитель затеял еще в 2018 году, но после случившейся в Армении революции отодвинул эту тему на год. Поэтому сказать, сколько времени понадобится для того, чтобы переступить через «казахскую травму», прогнозировать сложно. В любом случае, энтузиазма на транзит власти у правителя поуменьшилось.

Некоторые политики полагают, что обострение кризиса на российско-украинской границе происходит с одной целью: «под шумок» присоединить Беларусь. Насколько велик риск такого развития событий?

— Для меня это очень сложная логическая цепочка: создать кризис на границе с Украиной, чтобы присоединить Беларусь. Я вообще не понимаю, зачем России присоединять Беларусь — что плохо сейчас для них работает, чтобы было нужно решать вопрос такими рискованными операциями, — говорит Артем Шрайбман. — К тому же не стоит забывать, что большинство белорусов, включая белорусскую власть, не хотят становиться частью России и даже углублять политическую интеграцию.

Вера в то, что Путин — этакий «имперский пылесос», который просто хочет побольше присоединить к России, мне кажется, довольно упрощает сознание. Потому что хотел бы — присоединил бы Абхазию и Южную Осетию, ДНР, ЛНР — но ничего подобного пока не происходит. Думаю, что цели у него немного другие — они в обеспечении контроля над территорией, лояльности постсоветских лидеров.

Однако на каком-то этапе противостояния России и Запада, говорит аналитик, белорусская территория может стать плацдармом для угрозы Европе, для бряцания мускулами со стороны России, возможностью показать зубы в неком новом формате.

— Но это не присоединение, что называется, это другое. Не думаю, что в отношении персонально Лукашенко могут быть какие-то стратегии у Кремля — он воспринимается функционально. Если он помогает реализовывать интересы России — его терпят, несмотря на издержки, когда он перестает выполнять эту функцию — отношения с ним ухудшаются.

Поэтому в вопросе размещения потенциальных войск в Беларуси или другой эскалации с участием Беларуси ему отводится роль статиста.