Российский режиссер: «Нас всех насилуют через телевизор»

Просто и доступно то, о чем думают многие россияне и белорусы, но не могут высказать.

— С 24 февраля у всех изменилось все. У всех были какие-то планы, надежды, перспективы, просто какие-то необходимые задачи, которые надо было решать. Все это уже не так и уже никогда не будет прежним, — уверена российский режиссер Оксана Карас, которая родилась в Харькове. — 24-го я проснулась от того, что мне пришла смска от родственников из Украины, я прочла и просто села и ревела, прямо в голос.

Ничего страшнее я не могла себе представить. Допустить, что такое возможно, — нельзя. Нет никакого способа это в себе переварить, примириться с этим, найти какие-то оправдательные обстоятельства.

Я знаю и помню эту Ахтырку, Сумы, Харьков. Все мои родственники — и папа, и мама — все украинцы, — рассказала Карас в эфире канала «Скажи Гордеевой».

Россиянка по паспорту, она рассуждает о чувстве коллективной вины и личной ответственности каждого.

— Я прекрасно знаю, что сделала не так: мы все шли на какие-то компромиссы. Мой компромисс был такой: я думала, что я не выбираю эту власть, не голосую за этого президента, но если 85% моих соотечественников его выбирают, значит, им это нравится, я в меньшинстве, но я живу в этой стране, поэтому, ладно, лишь бы не было войны.

Живу себе и живу, у меня же вроде все нормально. Мне говорят, придет кто-то другой, будет еще хуже. А это уже первый признак созависимых отношений: как я без тебя, придет кто-то другой, а мы же без тебя уже не можем.

Мы все соучастники. Мы невольно оказались в ситуации созависимых отношений с властью. Эта власть нас не спрашивает ни о чем, она делает, что хочет, а мы, получается, ее соучастники. И мы пока ее остановить не можем, — сожалеет режиссер.  

Ее 12-летняя дочь пострадала из-за своей антивоенной позиции.

— Она сделала себе футболку «Нет войне!». Учителя ничего не сказали, а с одноклассниками она поругалась. Она пыталась достучаться до них, пыталась объяснить, что не могут 40 миллионов украинцев быть нацистами, что она сама наполовину украинка, что это война, нельзя этому радоваться, там погибают люди, это плохо.

Не получилось у нее убедить, и она пришла домой, расплакалась и сказала, что она больше в школу ходить не будет. Мы перешли на домашнее обучение, — поделилась Карас.

Тому, что происходит с россиянами, она приводит понятные объяснения, к сожалению, очень созвучные белорусам.

— Тенденция чудовищная, очень страшная: происходит расчеловечивание детей, подростков, взрослых людей. Так работает эта машина пропаганды, какие там люди циничные!

Если бы просто все выключали телевизоры, если бы их не смотрели, а просто слушали себя, просто вспоминали, чему их учили родители в детстве: что такое хорошо и что такое плохо. Смерть — плохо, жизнь — хорошо, хочу жить, не хочу быть без ног, не хочу никого бомбить, не хочу никого убивать, желаю добра соседу.

Даже если ты очень ограниченный человек и никогда не читал никаких книг, твое базовое нравственное все равно тебе подскажет, что такое хорошо и что такое плохо, если каждый день над тобой не совершается акт насилия. А тебя просто насилуют через телевизор. Нас всех насилуют через телевизор.

В первый месяц, самый адский, все равно было ощущение, что это должно закончиться, сейчас все всё поймут, и это закончится. Но оно не закончилось, и теперь нас приучают к мысли, что это очень надолго.

Я думала, какую они выберут стратегию, как это все оправдать, почему не получилось такого блицкрига, почему не получилось быстро зайти в Киев, почему никто не вышел с караваями и цветами? Никакую! Вообще никто даже не заморачивался, чтобы придумывать какие-то версии, потому что пипл и так схавает.

Когда на тебя несется большой самосвал, у тебя есть какой-то запас времени, чтобы увернуться и избежать столкновения, но потом уже нет такой возможности. Мне кажется, после 2012 года стало понятно, что мы уже не можем увернуться от большого летящего на нас грузовика.

Это год возвращения Путина, когда все протестовали против того, что президентский срок был увеличен до 6 лет, когда основное право Конституции — сменяемость власти — было нарушено. После этого, в принципе, уже все стало понятно.

Уже не играло такой роли отсутствие выборной системы на местах, назначение губернаторов. Назначение — это ведь тоже разрушение всех демократических институтов. Потому что человеку, который назначен, плевать на этот электорат, ему важно выслужиться перед тем, кто его назначил. Конечно, сразу идут «побочки», это коррупция, по мере того, как власть укрепляется, она коррумпируется, — отмечает режиссер.

Она подчеркивает, что Россия упустила в 2012 году большой исторический шанс.

— При той цене на нефть, которая была, мы вообще могли стать очень успешной и процветающей страной. Если бы сосредоточились на науке, на образовании, на медицине, на социальных сферах жизни человека, а не на войне, на чиновниках, на коррупции, на укреплении личной власти одного человека.  

Эта власть, мне кажется, понимает только язык силы. Ей вообще глубоко плевать на народ. Ей все равно, что мы думаем, как. Они за нас примут решение, скажут, что мы проголосовали вот так. И так с нами происходит много лет.

Все демократические институты утрачены, Конституцию полностью переписали. А мы разучились, никто уже не знает, что такое честные и прозрачные выборы, что такое система сдержек и противовесов ветвей власти, когда судебная и законодательная — это разные власти, которые друг друга сдерживают. Все забыли.

Это как с английским: ты два года не поговоришь, приезжаешь и не можешь кофе заказать. Этот навык свободного волеизъявления, свободного выражения своих мыслей также утрачивается.

Сейчас страшное время, когда ты вдруг в 40 лет понимаешь, что не можешь говорить то, о чем говорил в третьем классе. Это же какая-то дичь, как мы вдруг на 30 лет назад куда-то откатились, — говорит Карас.

Смогут ли украинцы простить русских?  

— Я думаю, украинцы-то простить смогут, но если мы не покаемся, это будет напрасное прощение. Я не знаю, сколько должно пройти поколений, чтобы созрела эта внутренняя необходимость нации попросить прощение, признать, что мы сделали.

Сколько должно пройти, сколько надо выкинуть телевизоров, сколько должно погибнуть людей, сколько должно перемолоться этой боли, этой крови, чтобы люди поняли, что это было недопустимо. Этого нельзя было допустить, — убеждена Оксана Карас.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.7(29)