Поротников: «Я бы не стал сбрасывать со счетов Мясниковича как президента переходного периода»

Об этом в интервью «Салідарнасці» рассказал политолог, руководитель аналитического центра Belarus Security Blog Андрей Поротников.

— Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию? Можно ли говорить о том, что режим полностью вернул себе контроль или же весной следует ждать очередного обострения?

— Мы сейчас находимся в ситуации с таким количеством неизвестных, что делать какие-то долгосрочные политические прогнозы проблематично. На самом деле, может случиться все что угодно.

Я бы сказал, что протестный потенциал никуда не исчез. Другое дело, что он трансформировался. Но это произошло не из-за страха, а из-за того, что люди хотели бы видеть результат своих действий. Очень многие исходят из того, что результаты массовых манифестации не очевидны и не привели к каким-то позитивным изменениям. Поэтому люди рассчитывают, что политические лидеры предложат новые формы протестных действий.

— Между тем власти продолжают действовать в прежнем режиме. Взять хотя бы наезд на правозащитные организации и БАЖ. Кому вообще была адресована эта показательная операция и с какой целью?

— Она адресовано всем. Попытка парализовать работу правозащитников — это упреждающий удар. Власти считают, что так они пресекают организационную деятельность для наращивания протеста будущей весной.

Власть ведь действует в собственной системе координат, по которой у революции должен быть штаб, какие-то руководители, координаторы на местах, деньги немецкого генштаба, как у Ленина. В представлении этих людей народ просто так выйти не может, он глуп и несведущ, поэтому если и выходит на улицу, то только потому, что это кто-то организует.

Поэтому и ведется такая работа на упреждение и разрушение организационных сетей протеста.

— Раньше звучало, что Россия настаивает на уходе Лукашенко. Этот вопрос все еще актуален? Потому что, судя по звучавшему на «всебелорусском собрании», у самого Александра Григорьевича явно другие планы.

— То, что он говорил на собрании, выглядело, на самом деле, как оправдание. Лукашенко в общем-то обозначил условия и процедуру, при которой он уходит. Первое — это стабильность внутри страны и второе — это некие гарантии его сторонникам.

Пока непонятно, как эти гарантии будут оформлены, прозвучало, что это будет «общественный договор», какое-то политическое соглашение. А смотрящим за его исполнением на переходный период должно быть «всебелорусское народное собрание». То есть подразумевается, что у ВНС будут какие-то дополнительные полномочия.

Впрочем, Лукашенко сам еще не уверен в формате. Его позиция выглядит пока что в стадии торга.

— Торга с кем?

— С учетом того, что Лукашенко отрицает субъектность общества и политических оппонентов, единственной стороной для торга является Москва.

Очевидно, что все те реверансы в адрес Москвы, которые были до ВНС и во время него — это подготовка к переговорной позиции с Путиным.

Я хочу обратить внимание, что информацию о предстоящих переговорах дал российский источник, не белорусский. Причем дал накануне ВНС, что само по себе необычно. Потому что в течение многих месяцев Лукашенко добивался личной встречи с Путиным, и если бы действительно была какая-то предварительная договоренность, то белорусская пропаганда давно бы уже размусоливала это не одну неделю.

Но пока выглядит таким образом, что Лукашенко вызывают на ковер в одностороннем порядке.

— И что может обсуждаться на встрече?

— Только политическая повестка. О политической трансформации Беларуси, о будущем самого Александра Лукашенко в новой политической системе, каких-то гарантиях ему. Лукашенко достаточно открыто уже говорит об этом. Думаю, будут обсуждаться и временные рамки.

Более того, я считаю, что проект Конституции уже подготовлен. И подготовлен он в Москве с требованием принять в том виде, в котором его передали.

А все эти телодвижения с приданием ВНС какого-то конституционного статуса — это своего рода арьергардные бои, попытка Лукашенко вписать себя в ту систему, в которой ему уже места нет.

— Но это в любом случае значит, что у Александра Григорьевича несколько иное представление о своем политическом будущем, нежели в Кремле?

— Скажем так: он бы хотел иметь политическое будущее и рычаги влияния. Но очевидно, что в Москве ему это будущее никто давать не будет.

— Вы считаете, что там смогут поставить настолько жесткие условия, что у Лукашенко не останется пространства для маневра?

— Пространства для маневра не будет, потому что попытка снова усесться на геополитические качели, пока проваливается с треском. При этом Москва не хотела бы давить публично. Потому что они все-таки стремятся избегать скандалов, понимая, что это вызовет дополнительное напряжение, в том числе с другими постсоветскими странами.

Но и пойти на попятную в Москве не могут. Потому что все очень внимательно следят сейчас за способностью России продавить Лукашенко. Всем очевидно, что он удержался исключительно благодаря тому, что Путин публично заявил о готовности его поддержать.

Если бы этого заявления Путина не было, система бы пошла в разнос, начала бы разваливаться. То есть белорусская бюрократия, силовики сплотились (относительно сплотились — там тоже разные процессы идут) не вокруг Александра Лукашенко, а вокруг Владимира Путина. И Лукашенко это четко понимает.

И сейчас, если Москве не удастся наклонить, продавить свой вариант Конституции, это будет означать потерю Кремлем геополитического лица. Это будет означать, что Москва не в состоянии даже слабых автократов, зависимых от себя правителей, заставить с собой считаться. И это грозит дестабилизацией постсоветского пространства и переформатированием зон влияния.

Потому что конкуренты уже порастают. Есть Турция, есть Иран, есть Китай. И непонятно, как себя будет вести администрация Байдена, если Россия продемонстрирует слабость. А если у них не получится устранить Лукашенко от власти — это будет вопиющая слабость.

— Так или иначе разговоры об уходе Лукашенко идут. Некоторый ажиотаж вызвало интервью Владимира Макея российской РБК. Тут же пошли слухи, что Москва ставит на него в качестве преемника.

— Я так понимаю, что инициатором интервью выступила РБК. Другой вопрос, насколько самостоятельна РБК в выборе интервьюируемых. Но в любом случае, я не думаю, что Москва рассматривает Макея серьезно.

C точки зрения репутации он абсолютный политический труп. Раньше Макей играл на том, что был лидером такого прозападного течения в белорусских верхах, по влиянию второй человек в государстве, потому что мог оказывать прямое влияние на Александра Лукашенко и принимаемые им решения.

Сейчас все увидели, что Макей — это из серии «принеси, сходи, подай», это человек, который оказался не в состоянии быть последовательным. А его заявления про «фашиствующую демократию» по сути похоронили его как проевропейского и ориентированного на Запад номенклатурщика. 

— Тем более, чем не повод России сделать на него ставку?

— Скорее всего, вопрос персоналий там еще не обсуждался. Но, с моей точки зрения, следующим президентом будет президент одного срока. И это должен быть человек, приемлемый для номенклатуры, России, Запада и не вызывать отторжения внутри страны.

Потому что потребуется очень много денег на преодоление экономического кризиса. Россия полностью проспонсировать не сможет, поэтому надо будет стучаться в том числе на Запад. И этот человек должен быть достаточно возрастным, для того чтобы всем было понятно, что это фигура переходная.

Фото РБК

В этой связи я бы не стал сбрасывать счетов Михаила Мясниковича. Он человек лояльный, не склонный к каким-либо резким телодвижениям. Одновременно он опытный царедворец, опытный чиновник. Он понятен для Москвы и относительно понятен для Запада. Он системный игрок и при этом ему больше 70 лет. С точки зрения совокупности факторов идеальный образ переходного президента.

— Вопрос только, когда будем выбирать?

— Думаю, не позже февраля 2022 года у нас уже будет дата президентских выборов. И это не 2025 год. Однозначно.