Полковник австрийской армии: «Помогая Украине, ЕС предотвращает будущее столкновение на своей территории»

На Западе продолжают обсуждать программную статью главкома Вооруженных сил Украины Валерия Залужного в журнале The Economist о том, что война России против Украины становится позиционной, а прорыва не ожидается.

– Россияне сразу это подхватили и утверждают, что украинское контрнаступление провалилось, – говорит Райснер. – Они ссылаются на цитату Залужного о том, что «красивого и глубокого прорыва, скорее всего, не будет».

Дилемма заключается в том, что у Украины не было необходимых для этого возможностей. Я всегда на это указывал и слышал в ответ, что, мол, высокий моральный дух поможет. Это противоречит военной логике.

Залужный еще несколько месяцев назад ответил критикам, что Украине не нужны советы, как вести войну. По его словам, Украина благодарна за любую помощь, но без воздушного прикрытия ВСУ не могут вести войну, как она описана в учебниках НАТО, поэтому они разработали свою тактику.

– Но разве позиционная война, о которой пишет Залужный, не началась еще год назад, после освобождения Херсона? С тех пор не было больших изменений линии фронта. Почему тогда сейчас эта констатация?

– Украина добивалась успеха тогда, когда ВСУ были мобильны. Позиционная война выгодна России, потому что она может использовать свои более мощные резервы – широкое использование артиллерии, РЭБ.

Эту ситуацию должно было переломить контрнаступление, начавшееся в июне, но оно не достигло целей, россияне опять навязали позиционную войну.

Поэтому сейчас настал момент подвести черту под летним наступлением и подготовить Украину так, чтобы она снова могла начать наступление весной. Первые шаги уже есть, создаются новые бригады.

Но встает вопрос – где взять технику? Нужно 150 танков, 300 БТРов, 200-300 артиллерийских систем, это все нужно поставлять, об этом нужно говорить. Нужно не печалиться о контрнаступлении, а думать о будущем.  

– Залужный надеется на технологическое чудо. Само слово «чудо» он не произносит, но сравнивает ситуацию с изобретением пороха. Каким это чудо могло бы быть? Есть ли у Запада что-то, что может решающим образом изменить ход войны?

– Ситуация патовая для обеих сторон. Украина использует инновации и новые системы, о которых раньше можно было только читать, например, рой беспилотников. Российская сторона часто копировала эти идеи и начала их массово воспроизводить.

Здесь, конечно, можно спросить, а как же санкции? Поскольку благодаря БПЛА обе стороны видят друг друга, а на это справедливо указывает Залужный, у нас прозрачное поле боя. В таких условиях невозможно стянуть большие силы в одном месте, например, танки, и начать маневры, потому что атакующая или обороняющаяся сторона сразу использует артиллерию и беспилотники.

Что делать? Есть интересные моменты в интервью Залужного. По сути речь идет о контроле электромагнитного поля. Это область, в которой идет коммуникация и управление беспилотниками. Это почти отдельный вид войск. Если удастся контролировать электромагнитное поле, это лишит противника возможности использовать БПЛА.

Интересно, что Залужный рассказывает о своей встрече с Эриком Шмидтом, одним из бывших директоров Google. Встает вопрос об искусственном интеллекте. То есть при помощи множества сенсоров происходит быстрый анализ ситуации и целей.

Время – один из факторов войны. Если Украине удастся вернуть контроль над электромагнитным полем, отобрать его у россиян и использовать фактор времени, тогда они смогут получить импульс для перелома ситуации.

– Запад готов к позиционной войне? И если да, что Запад должен поставить Украине для такой войны – и как быстро? 

– В этом-то и дело. Запад к этому не готов, потому что он уже 20 месяцев приукрашивает ситуацию и считает, что только с помощью морального превосходства украинцы смогут победить русского медведя. Это так не работает.

Это можно сравнить с российским боксером Валуевым, который побеждал технически, потому что это такая гора мускулов. Когда он уставал, то периодически использовал клинч, судья их разводил, Валуев менял подход и начинал снова.

Здесь такая же ситуация. Если Украина как меньший боксер не добьется технического преимущества, то со временем ослабеет. Запад должен это понять.

Мы на Западе стали жертвами собственной пропаганды, мы думали, что это сработает. Мы забыли о сути войны, мы стали постгероическим обществом, а Россия и Украина – героические общества.

Мы не хотели разыгрывать военную карту, а делали ставку на экономику, на санкции. Это в России не работает.

Я вижу две возможности. Одна – дать Украине все, без ограничений. Каждую неделю в Украину должные ехать три-четыре состава с военным грузом. Есть целая палитра систем, которые можно поставить.

Вторая – самокритично признаться, что это невозможно. Тогда нужно сказать об этом украинцам и, возможно, начинать переговоры. В таком случае нужно признаться, что украинское государство в нынешней форме, возможно, перестанет существовать, потому что Россия его уничтожит.

– С учетом этого – какой ваш прогноз на 2024 год?

– Мы приближаемся к кульминации, когда будет решаться, в какую сторону все повернется. С учетом того, что кризисов и конфликтов много, внимание к Украине все уменьшается, особенно в плане ресурсов. Все смотрят на Израиль, на Ближний Восток, США там под давлением.

Что произойдет, если конфликт станет региональным? Если Украина не сможет остаться в центре внимания, и прежде всего – европейцев, то ей придется тяжело.

Если Украине удастся обратное, если ЕС поймет, что, помогая Украине, он предотвращает будущее столкновение на своей территории, тогда конфликт может пойти по этому направлению. История творится сейчас.