Почему остановилось наступление ВСУ и есть ли военный смысл в бомбардировках Киева и ударах по Белгороду

Начался очередной этап борьбы за преимущество в воздухе (без которого война все время грозит перейти в патовое состояние). Чтобы его получить, и украинское, и особенно российское командование пытаются нагрузить авиацию и ПВО противника работой, заставить их потратить боеприпасы и уничтожить как можно больше носителей — самолетов и установок ПВО.

Вероятно, именно для этого Москва бомбит украинскую критическую инфраструктуру (электростанции и электроподстанции), которую ВСУ просто не могут не защищать всеми доступными средствами. Запад ответил активизацией поставок средств противовоздушной обороны. От того, кто выиграет эту борьбу, во многом зависит исход зимней и весенней кампаний.

Анализ от Медузы.

Как российская мобилизация повлияла на ход боев?

Для армии России мобилизация — это совершенно новый этап: до сих пор она в целом обходилась теми силами и средствами, которые были накоплены до начала вторжения. Точных цифр в открытом доступе нет, но, предположительно, пополнения из «добровольцев», прибывавшие на фронт до сентября, не покрывали потери российской армии. К осени довоенные сухопутные силы окончательно истощились, что привело ВС РФ к поражениям: тяжелому на востоке Харьковской области и (пока) локальному в Херсонской. Поэтому Кремль вынужден был объявить мобилизацию.

Но простое увеличение численности российской группировки в Украине (если верить в официально заявленное число мобилизованных — 300 тысяч человек, — группировка вырастет в разы) не гарантирует радикального изменения ситуации.

• Во-первых, из мобилизованных еще нужно создать боеспособные подразделения и соединения.
• Во-вторых, части следует вооружить и обмундировать. С этим уже проблемы: на всех мобилизованных явно не хватает средств индивидуальной защиты, медицинских наборов и даже современного стрелкового оружия. Вероятно, возникнут проблемы с коллективным оружием, боевыми машинами и опытными офицерами — в случае, если российское командование решит создать из мобилизованных большое число новых соединений. Такие соединения (бригады и дивизии) наверняка долго будут оставаться небоеспособными.
• В-третьих, Украина тоже продолжает свою мобилизацию — и это притом что, по оценкам украинских властей, к концу лета в армию и другие военизированные структуры были призваны около миллиона граждан. Людские резервы страны далеко не исчерпаны.

Украина уже освоила технологию формирования новых боеспособных частей из вчерашних гражданских. Столкнувшись с похожими на нынешние российские проблемы в начале своей мобилизации, страна не стала разворачивать из сотен тысяч призванных десятки новых соединений (бригад). Были развернуты до штатной численности лишь несколько «заготовок» бригад, до войны состоявших из штабов и складов техники (в России таких просто нет).

Большая же часть украинских мобилизованных усилила существующие бригады. В них увеличили число батальонов (в том числе через создание легких пехотных, передвигающихся на гражданском транспорте).

Также Киев развернул бригады территориальной обороны, которые стали прежде всего не самостоятельными боевыми единицами, а донорами для армейских бригад (теоретически Минобороны РФ может попробовать повторить эту технологию, тем более что российские соединения были недоукомплектованы личным составом до войны, а потом понесли потери во время нее; многие в итоге, похоже, полностью потеряли боеспособность и отсутствуют на фронте).

Поток поставок оружия Украине с Запада вряд ли иссякнет. Руководство США и НАТО неоднократно заявляло, что сделает все, чтобы Украина не проиграла войну, и до сих пор держало слово. В итоге зимой и весной ВСУ, вероятно, будут по-прежнему иметь численное преимущество (хотя, возможно, и не такое подавляющее, как осенью), а также большее число боеготовых соединений. Российские войска будут местами иметь преимущество в огневой мощи (уступая в количестве высокоточного оружия и, вероятно, проигрывая в осведомленности о ситуации на поле боя). Как показали события этой осени, одной огневой мощи для прикрытия всего фронта недостаточно.

Учитывая все это, российскому командованию (его официально и публично возглавил генерал Сергей Суровикин), по-видимому, стало очевидно, что, не прервав снабжение украинской армии, Россия в этой войне победить не сможет. 

Почему российская армия не может остановить снабжение ВСУ?

Сил на то, чтобы отрезать Украину от Запада наступлением (с территории Беларуси, как это прогнозирует командование ВСУ), у Москвы, очевидно, нет. А ракетными ударами полностью прервать снабжение невозможно: ракеты большой дальности можно использовать только по стационарным целям.

Да и то они неэффективны против многих из подобных целей: так, для разрушения мостов через Днепр, связывающих восток и запад Украины, российским ракетам не хватает как точности, так и мощности боеголовок. 

Чтобы остановить перевозки ударами по железнодорожным составам и военным колоннам, нужны авиация и дроны, способные самостоятельно искать и немедленно поражать цели. Но использовать авиацию в глубине украинской территории российское командование не хочет, обоснованно опасаясь высоких потерь.

До сих пор (если не считать первые 10 дней войны, когда Воздушно-космические силы России (ВКС) пытались наносить удары в глубине украинской обороны и понесли большие потери от огня ПВО) российская авиация использовалась в основном для поддержки пехоты. При этом поддержка оказалась не самой эффективной: удары наносились с малых высот и чаще всего неуправляемыми ракетами с большого расстояния (чтобы избежать атак переносными зенитными ракетами).

Такая тактика (ее же использовала и украинская авиация) снижала потери, но исключала самостоятельное выявление и атаку целей в тылу противника.

В итоге ВСУ беспрепятственно получают вооружение с Запада. Кроме того, украинское командование может, не опасаясь ударов с воздуха, перебросить подкрепления на фронт — именно так оно неоднократно останавливало наступления ВС РФ и проводило собственные.

Если у российской армии все так плохо, почему буксуют наступления ВСУ?

Отчасти замедление продвижения украинских войск связано с погодой: в Харьковской, Донецкой и Луганской областях в последние недели часто шли затяжные дожди, началась распутица (правда, в Херсонской области, где украинское наступление остановилось месяц назад, погода была лучше). 

Возможно, снижение темпов наступления произошло из-за прибытия на фронт российских резервов, в том числе первых подразделений, состоящих из мобилизованных.

Однако, судя по видео сорвавшихся украинских атак, основной проблемой ВСУ остается преимущество российской армии в огневой мощи артиллерии.

Если в августе и сентябре украинская армия смогла значительно сократить снабжение артиллерии ВС РФ, атаковав ракетами РСЗО HIMARS десятки складов со снарядами в ближайшем российском тылу, то в последние недели успешных атак стало меньше. По крайней мере, почти перестали появляться видео со зданиями, взрывающимися от вторичной детонации снарядов; вероятно, российское командование смогло рассредоточить склады боеприпасов, что затруднило их уничтожение.

При этом появились десятки видео с огневым поражением артиллерией наступающих украинских частей. Особенно много их поступает с правобережья Херсонской области — района, который является основной целью украинского наступления.

Снова нарушить снабжение российских войск ВСУ мешает в том числе российская ПВО, которая (пусть и не очень эффективно) поражает украинские разведывательные дроны и ракеты. По этой же причине не используются для ударов по российской артиллерии украинские самолеты и вертолеты, а также ударные дроны Bayraktar (которые были очень успешны в борьбе с артиллерией армянской армии в Карабахе в 2020 году).

Как украинское и российское командование пытается изменить ситуацию?

Российское командование с 10 октября, через два дня после взрыва на Крымском мосту, начало кампанию стратегических бомбардировок украинских электроподстанций и генерирующих мощностей с помощью крылатых ракет и иранских беспилотников. Кампания, как позже выяснилось, планировалась заранее и не была ответом на события в Керчи.

Цели выбирали так, чтобы украинское командование не смогло игнорировать бомбардировки и вынуждено было задействовать для их отражения крупные силы ПВО и авиации.

До того момента украинская ПВО использовала тактику засад, чтобы бить по российской авиации, избегая собственных потерь: радары, демаскирующие позиции ПВО, включались только в момент пролета российских самолетов, о которых, вероятно, заранее сообщала агентурная разведка и союзники из НАТО.

Авиация ВСУ также старалась избегать потерь — ее до последнего времени в основном использовали на малых высотах для поддержки войск на передовой.

С началом кампании бомбардировок ВСУ вынуждены были изменить тактику: средства ПВО с включенными радарами пришлось задействовать для прикрытия объектов, авиацию стали поднимать для перехвата крылатых ракет и беспилотников. В результате и ПВО, и авиация стали целями, доступными для российской армии:

• ВКС РФ во время каждого залпа крылатых ракет и вылета беспилотников поднимали в воздух истребители с дальнобойными ракетами «воздух — воздух», которые ранее использовались редко;
• по позициям украинской ПВО начали массово работать дроны-камикадзе «Ланцет» и «Куб» (появились видео с поражением украинских радаров и пусковых установок ЗРК).

В Полтавской области уже в первые дни кампании ВСУ потеряли три истребителя (один, по официальным украинским данным, — из-за произошедшего неподалеку взрыва беспилотника Shahed-136 иранского производства, стоявшего на вооружении российской армии). Кроме того, необходимость перехватывать десятки беспилотников и крылатых ракет вынуждает ВСУ тратить иссякающие боеприпасы для советских установок ПВО.

В итоге украинские власти обратились к Западу за срочной помощью в виде поставок различных систем ПВО. НАТО пообещало такую системную помощь (речь о создании новой эшелонированной системы ПВО Украины с нуля). Однако с реальными поставками ожидаются сложности: страны альянса традиционно считают основой своей ПВО авиацию, которую Украине пока не поставляют.

Ракетных систем на Западе мало, одну из самых совершенных из них — американский зенитно-ракетный комплекс (ЗРК) Patriot — Киеву пока решено не отправлять. Системы будут собирать с миру по нитке: от каждого члена НАТО по его возможностям.

Часть систем еще только предстоит произвести; возможна расконсервация хранящихся на складах устаревших комплексов (например, предшественника Patriot — ЗРК Hawk).

Так что ставка российского командования на борьбу с украинской ПВО не выглядит бессмысленной: Западу трудно быстро обеспечить замену выбывшим системам.

В свою очередь ВСУ стали применять тактику, аналогичную российской, еще несколько месяцев назад. В конце лета они получили от США противорадиолокационные ракеты HARM авиационного базирования (и большой дальности); они были приспособлены для запуска с самолетов Су-27 и МиГ-29, стоящих на вооружении ВСУ.

Использовались ракеты одновременно с ракетными системами залпового огня HIMARS. Когда российская ПВО пыталась перехватить залп HIMARS, она сама становилась целью ракет HARM. За это время появились визуальные подтверждения уничтожения нескольких установок российской ПВО и радаров (в том числе прямо в аэропорту Белгорода).

Большая же часть успешных ударов наверняка осталась незамеченной.

Цель обеих кампаний одна и та же — истощение ПВО противника с тем, чтобы завоевать хотя бы локальное господство в воздухе, а затем использовать авиацию (или ударные дроны) для поражения артиллерии противника и прорыва в глубину его обороны. Однако ни одна из воющих сторон не имеет сил для того, чтобы быстро и массово вывести из строя системы врага.

Так что, вероятно, борьба за господство в воздухе (как ранее борьба на фронте) приобретет характер войны на истощение.

Чем все это может закончиться?

Очевидно, что война в обозримом будущем не может закончиться компромиссом: представления Кремля о том, каким может быть этот компромисс (с обширными территориальными уступками Украины), совершенно не устраивают ни Киев, ни большинство политиков на Западе. Более того, власти Украины вообще сейчас не склонны к компромиссу. Вероятно, они весьма низко оценивают организационные способности российских властей и исключают успех мобилизации в России.

Стратегические бомбардировки вряд ли изменят позицию Киева: удары по инфраструктуре редко приводят к тому, что защищающаяся страна теряет волю к сопротивлению.

Военно-технический же потенциал Украины почти целиком находится за пределами страны.

Кремль, в свою очередь, если и не уверен в успехе мобилизации (как военной, так и экономической), то после формальной аннексии украинских регионов не может открыто «торговать» захваченными территориями ради прекращения войны.

Поэтому российское командование будет искать новые способы реализовать оставшиеся преимущества (например, бо́льшую численность авиации и бо́льшую мощь и дальность ракет), чтобы достигнуть если не победы, то хотя бы «малой цели» — закрепления на части оккупированной территории.

Пока в Кремле (или в Киеве и на Западе, что куда менее вероятно) не станет очевидна угроза полного военного поражения, война будет продолжаться — меняться будут только ее формы и стратегии.