Политика
Коткин Еж, юрист-любитель

"Партнеры" как прецедент

Приговоры по политическим делам, возникшим в результате президентских выборов 2006 года, создают абсолютно новые прецеденты в белорусской судебной практике. В полной мере это проявилось в процессе по делу Тимофея Дранчука, Николая Астрейко, Александра Шалайко и Эниры Броницкой. Я сознательно не называю их "незарегистрированной организацией "Партнерство", поскольку по моему твердому убеждению, никакой организации не было. Была всего лишь инициативная группа граждан, которая пыталась что-то сделать. За что их и посадили.

Я буду называть их "партнерами", поскольку даже по уголовному делу таковыми они и являются. И судебный процесс над ними прошел, мягко говоря, небезукоризненно, как с точки зрения юридической процедуры, так и здравого смысла.

"Дохлая крыса" Степана Сухоренко

Изначально "партнеры" обвинялись в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 193 Уголовного кодекса — организация или управление общественным объединением, религиозной организацией или политической партией, которые посягают на личность, права и обязанности граждан и которые не прошли государственную регистрацию. Суд осудил их по другой статье — 193 прим, "организация деятельности либо участие в деятельности… общественного объединения, не прошедших в установленном порядке государственную регистрацию".

Дело даже не в том, что данная статья не дает следователям даже формального права за просто так содержать до суда арестованных под стражей. И не в том, что это более "мягкая" статья, по которой максимальный срок содержания под стражей — 2 года (что и дали Астрейко). Дело в том, что "партнеры" не посягали на права граждан.

Где сфальсифицированные результаты экзит-полов? Где газовый пистолет, на который имелось соответствующее разрешение? Где 40 мобильных телефонов с литовскими номерами и дохлая крыса в ведре с водой? Короче, где весть тот "заговор с целью захвата власти", о котором накануне выборов так активно вещал шеф белорусского КГБ Степан Сухоренко? Нет и не было.

Спрашивается, за что посадили "партнеров"?

Право на защиту

Во время процесса над экс-кандидатом в президенты, лидером Блорусской социал-демократической партии (Грамада) Александром Козулиным его дочери Ольге Козулиной отказали в праве быть общественным защитником ее отца. В процессе над Тимофеем Дранчуком его сестре Юли Дранчук было отказано быть защитником со стороны родственников. На том же основании — Тимофея, как и Козулина, защищали два адвоката. А поэтому суд решил, что право на защиту Дранчука использовано полностью.

Между тем, как справедливо отмечал на суде А.Козулин, это право подсудимого — сколько иметь защитников. Ни Уголовный, ни Уголовно-процессуальный кодекс не определяет их количество. А вот статья 62 Конституции Беларуси прямо говорит: "Каждый имеет право на юридическую помощь для осуществления и защиты прав и свобод, в том числе право пользоваться в любой момент помощью адвокатов и других своих представителей в суде, иных государственных органах, органах местного управления... Противодействие оказанию правовой помощи в Республике Беларусь запрещается".

Суд воспротиводействовал как А.Козулину, так и Т.Дранчуку в осуществлении им своих законных прав и обязанностей.

Защита свидетелей

Суд был признан закрытым с целью "обеспечения безопасности свидетелей". Согласно статье 23 УПК судья имеет на это право: "Разбирательство уголовного дела в закрытом судебном заседании допускается… в случае, когда этого требуют интересы обеспечения безопасности потерпевшего, свидетеля или иных участников уголовного процесса".

В этом судья Ясенович абсолютно прав. Вот только имело ли это смысл?

Свидетели регулярно тусовались с журналистами, родственниками, знакомыми у здания суда. Они активно обсуждали свои свидетельские показания с любым посторонним, который желал задать им вопрос.

Интересно, именно это наш суд называет "безопасностью свидетеля"?

В целях неразглашения тайны следствия, свидетелей я не назову. Знаю, что одного доставили в суд принудительно (нонсенс — свидетелей обвинения должны доставлять в суд принудительно!), один — законченный алкоголик, один — наркоман со стажем, один — нетрадиционной сексуальной ориентации… Такое впечатление, что следствие специально подобрало именно тех свидетелей, на которых каким-либо образом можно было надавить.

А один свидетель обвинения (!) вообще заявил, что Астрейко не собирался заниматься наблюдением, а он, свидетель, собирался. И на этой почве поругался с Астрейко…

Судья Ясенович мог допустить родственников, журналистов и дипломатов на весь процесс, но огласить показания свидетелей в "закрытом" режиме. Он этого не сделал. В итоге он создал очередной прецедент: все политические процессы могут быть закрытыми, ссылаясь на "безопасность свидетелей", которые на практике сами не нуждаются в своей же безопасности.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)