Отчаянная попытка Майдана в Минске

Спецкор "Газеты…" продолжает работать в послевыборном Минске. Местный Майдан, по его наблюдениям, выдержал потоки телебрехни. «Попытки устроить в центре Минска массовые беспорядки провалились. Две-три тысячи человек, большинство из которых были пьяны, быстро разошлись…» От этих лживых заклинаний, доносящихся из «лукавизора», хочется материться по-черному. Ну как мои собратья по цеху – будь они трижды прикормленные – могут так нагло врать? Ведь я только что был там, на Октябрьской площади! Я видел вокруг себя двадцать, если не тридцать тысяч минчан – и опьянены они были разве что свободой. Я слышал, как опальный кандидат Александр Милинкевич призывал нас соблюдать порядок, не выходить на проезжую часть и не мешать милиции нас охранять.

А еще слышал, как он говорит: «Сегодня вы победили. Победили свой страх». Он прав – этот седой дядька с внешностью белорусского аристократа. Но настоящая борьба только начинается. Разве сдастся Лукашенко, подсевший на власть, как на наркотик? Бацька боится: чтобы выиграть время, он откладывает дату объявления окончательных результатов. В Минск стягиваются войска – ночью я сам видел колонну из десяти тентованных «Уралов» и одиннадцати автобусов со спецназом. Бойцы в застекленных шлемах выглядывали из окон с любопытством. Они не местные – и выполнят любой приказ во «враждебном», «прозападном» городе.

Но и мы отступить не можем – иначе страну ждут еще пять лет лжи и промывания мозгов. Мы снова идем на Октябрьскую – и будь что будет.

Бацька – это белорусский «проффесор»

«Да ничего в Минске не произойдет! – говорили коллеги, провожая меня в Беларусь. – Это не тот город, не та страна и не тот народ». Я для порядка возражал: «А кто мог предвидеть киевский Майдан?» Но внутренне соглашался со скептиками. Белорусы всегда были для меня некой нацией землепашцев – могучими, но рассудительными до неподъемности. Это вам не потомки лихого казачества…

Первый день в Минске лишь укрепил меня в этом мнении. 18 марта, канун выборов – а у них тишь да гладь! Да, была пара-тройка листовок оппозиции, были официальные рекламные плакаты без упоминания Лукашенко – и больше ничего! Ни агитаторов «Зубра», ни «протестных» джинсовых ленточек, о которых пишут сайты оппозиции… Город жил своей обычной жизнью – не то чтобы ленивой, а, скорее, выверенной и размеренной…

Мое первое минское интервью состоялось прямо в переходе у вокзала. Я расспрашивал о здешней жизни минчанина Алексея Никонова – а он, побывавший в 2004 году на нашем Майдане, без обиняков и без шепота отвечал. Разговор наш был весьма крамольным: например, о «проффессорских» ляпах бацьки. Президент, имеющий диплом историка, не так давно выдал, что белорусский печатник Франциск Скорина работал даже в Санкт-Петербурге. «Да Питер только через 150 лет был построен!» – смеялся Алексей.

По законам киношных жанров, вокруг нас должна была собраться толпа единомышленников. Ну, хотя бы пара «людей в штатском» подскочить... Не случилось ни того, ни другого.

Свергать тирана не страшно, а просто некогда?

«Голосовать-то пойдете?» – расспрашивал я минчан остаток дня. Чаще всего они пожимали плечами. «А что изменится?» «Не пойду – у меня рабочая смена...» «Да ну, я и кандидатов-то не знаю…»

«Может, бацьку терпят вовсе не из страха? – призадумался я. – Может, просто некогда работящему люду заниматься такой ерундой, как политика?»

Милицейских патрулей на улицах было совсем немного. Сытые и тепло одетые стражи порядка прогуливались с видом полной апатии. Никто меня не останавливал, документов не проверял… Да и что проверять? Удостоверение я припрятал, паспорт у меня российский – то есть априори считаюсь сторонником Лукашенко…

Впрочем, однажды я едва не влип. Нашел на ободранной тумбе листовку оппозиции, стал фотографировать… и краем глаза заметил: милиционер в долгополой зеленой шинели косится на меня и что-то бубнит в свою рацию. Уходил я дворами, никто следом не гнался – и все же это был полезный урок. В Беларуси можно жить спокойно, пока ты не сделал чего-то, что может не понравиться бацьке…

«Хавайся в бульбу!»

А вечером того дня был рок-концерт на площади Бангалор – пожалуй, именно это стало первыми минутами белорусского Майдана… То, что там соберутся юные неформалы, было предсказуемо. Но кто мог ожидать, что придут на концерт и взрослые, и пожилые минчане, далекие от рока? Белорусы нескольких поколений, словно ставшие ровесниками, с удивлением узнавали в сумерках друзей и знакомых. А со сцены группа «Крама» пела с веселой издевкой: «Хавайся в бульбу! Хавайся в бульбу! В бульбу, в бульбу, в бульбу!»

Потом наступило 19 марта – хмурое, безрадостное, сонное… Ажиотажа на избирательных участках не было – заранее проголосовали все, кого удалось заставить. Не было и «давления на избирателей»: к чему оно, если можно все подделать? Участки обезлюдели за несколько часов до конца выборов. Я ждал вечера – а задорное «Хавайся в бульбу» стучало в моих висках. Как оказалось – не только в моих.

Мы шли по «праспекту Незалежнасцi»

Есть в Минске такая улица, пересекающая весь город, – «праспект Незалежнасцi». В самом центре она пересекает площадь, название которой я тоже напишу по-белорусски: «Кастрычнiцкая плошча». А на площади стоит Дворец Республики, где заседает информационный центр здешней ЦИК.

Примерно до 18 часов пространство перед Дворцом оставалось пустым. Но вот с проспектом что-то происходит. Вдруг закрываются «по техническим причинам» почти все кафе и даже «МакДональдз». В еще открытые точки общепита внезапно валит народ. Запасаясь бутербродами и минералкой, я бросаю продавщице: «Ну вот, теперь и на площадь можно!» Она едва заметно кивает: поняла, о какой я площади.

На проспекте стоят редкие и маленькие группки минчан – с таким видом, будто ни о какой акции они и не слыхивали. Становится холодно. Чтобы согреться – а заодно составить полную картину происходящего и не попадаться на глаза одним и тем же патрулям – я брожу по окрестностям.

На другой стороне улицы, у Дома офицеров – странное оживление: останавливается несколько милицейских машин, над крышей взвиваются стаи воронья… Птичек явно спугнули: может, кто-то ищет на крышах снайперов? Или, наоборот, рассаживает? Ну-ка, глянем…

Я суюсь в фойе – и мне навстречу с диванчика синхронно встают двое парней в коричневом камуфляже. Одинаковые движения, одинаковые симпатичные лица вышколенных гончих псов, одинаковые реплики: «Нельзя!» Ладно, не будем играть в героев – лучше пойдем, на тихарей посмотрим. Вон они, у каменной балюстрады над проспектом – крепкие немолодые мужички с животами, обманчиво толстыми от бронежилетов. Подавляю идиотское желание сфотографировать эту компанию, мимоходом отмечаю, что ближайшая станция метро вдруг закрылась – и двигаю на Октябрьскую.

«Это жизнь? Это рабство!»

18.30. Нас мало. Очень мало. Неужто и правда «сховались»? Народ прибывает – но как-то вяло. Да и на акцию ли он идет? Вон степенные семейные пары со взрослыми детьми – может, просто гуляют? Или вот этот дедок – чего ему протестовать? Пенсионеров бацька не обижает, он на них опирается…

– Ну что, айда вместе приключений искать? – вдруг бодро обращается ко мне «дедок». – Я к человеку одному за город собрался – а они меня без метро оставили… Дай, думаю, со всеми вместе встану!

– Так вас не устраивает нынешняя жизнь? – изумляюсь я.

– Это жизнь? Это рабство! С семнадцатого года в цепях ходим, да еще новых навешали… Про контрактную систему слышал? По ней тебя могут с работы вышвырнуть, если не угодил. А угождать надо так: делать, что скажут, тянуть две, три работы…

19.00. Нас много. То здесь, то там возникают стихийные мини-митинги.

– Ну что мы с этим Лукашенко носимся? – кричит охрипший работяга в вязаной шапочке. – Промышленность он нам «поднял»… Да не он, а мы сами! А он с этого бабки стрижет. Вы лучше гляньте, что он с селом сделал! Вот там-то вы найдете зарплаты и в $40… А сказать вам, сколько санитарка получает? Вот тебе и «экономический рост»…

19.30. Нас очень много – так, что не протолкнуться. Людское море заполнило всю площадь, выплеснулось на другую сторону проспекта… Тысячи? Да тут десятки тысяч! Вот она, Беларусь – вокруг меня! Только смотри и слушай…

«А наш декан и говорит: вы учитесь в государственном вузе, и должны голосовать по-государственному…» – негодуют студенты, загнанные в «лукомол». «У нас в школе я видел урны с бюллетенями – никто их даже не опечатывал!» – делится с подругой чернявый паренек. «На предприятиях уже комиссары появились, то есть работники по идеологии, – смеется пожилой господин с палочкой и в шляпе. – Вот дожили!»

«Ганьба» по-белорусски звучит точно так же

«Жыве Беларусь!» – выкрикивает кто-то. И разговоры обрываются. Второй выкрик уже подхватывают. Точнее, подхватываем. Бессовестно нарушая рекомендации российского посла о «невмешательстве во внутренние дела», я вместе во всеми скандирую: «Жи-ве, Бе-ла-русь!» Этот звук – словно веселый и сильный зверь, скачущий по площади. «Луку на муку!» – раздается клич. Подхватываем и его. Машины, пролетающие по проспекту, аккомпанируют нам гудками.

«Не мешайте им проезжать! – на всякий случай советует худощавая женщина. – Пусть нас увидит как можно больше водителей!»

Громадный экран, висящий на площади, вдруг прекращает показывать рекламу и являет нам… физиономию бацьки. «Ганьба!» – кричим мы. Да-да, это слово есть и у «аполитичных» белорусов.

«Телебацька» бросает в урну бюллетень, что-то вещает в микрофоны, потом его место занимают прикормленные спортсмены, академики, певцы… Эх, скольким же талантливым людям режим переломил позвоночники! «Звезды» с сытыми лицами и бегающими глазами явно пытаются верить в то, что говорят – но гул толпы с легкостью перекрывает их рабское воркование.

Вдруг показывают Милинкевича. Следом – пачку долларов, потом – кадры с Бангалора, снятые так, чтобы вызвать иллюзию реденькой кучки неформалов… А, ясно: это «лукавизор» делает из нас агентов Запада. Эффект выходит прямо противоположный. Мы не слышим клеветы и просто видим человека, который нам сейчас так необходим.

Мои волынцы, мои «москали»…

Среди бело-красных флагов, реющих над нами, появляются синие с белым силуэтом – это движение «Зубр». А чуть дальше, почти у самого «лукавизора»… Желто-голубые! Украинские! Целых три! Значит, прорвался кто-то из наших… Проталкиваюсь, встаю рядом с крепким хлопцем.

– Нас тут 10 человек, мы из движения «Национальный альянс», – говорит Валера Макарук. – Я и еще семеро – с Волыни, двое – из Ивано-Франковска. Вот, поддержать приехали…

Окидываю взглядом темное небо – и вдруг вижу знамя, которое уж точно не ожидал встретить здесь. Российский триколор. Ну, денек! Пробираюсь туда – и сталкиваюсь с ребятами из Екатеринбурга и Москвы. Это движение «Оборона». Несколько парней и девушка то и дело вместо речевок кричат друг другу: «Мы добрались! Ночи на вокзалах, электрички, милицейские проверки – все не зря!»

«Нам терять нечего, – говорит москвич Олег Козловский. – ФСБ и так причислило нас к некоему «боевому крылу», о чем сообщило здешним чекистам. Двоих наших выследили на гомельском вокзале, выдворили – а они вернулись и успели сюда!»

«Ребята, а дайте мне флаг подержать, – прошу я. – Хоть я и в Киеве живу – а все равно русский!»

Мне дают. С опаской и ненадолго. «Это же не простой флаг, – поясняет один из «оборонцев». – Исторический! Он и в Киеве, на Майдане, тоже побывал!»

«…Но избави нас от Лукавого»

…Ветер становится сильнее. Ни с того ни с сего валит снег – колючий, густой… Он сбивает дыхание, смерзается в волосах и очень напоминает намеренно подстроенную пакость. «Нас не засыпать! Нас не засыпать!» – придумываем мы новый клич. Чем сильнее буря, тем интереснее становится выстоять до конца.

Погода смиряется. К этому моменту всеобщее внимание давно переключилось на высокое крыльцо Дворца профсоюзов. Там – Милинкевич. Там его соратники. Что они говорят – почти не слышно, и площадь живет словно сама собой. Милинкевич в этот момент – не лидер, а, скорее, символ. Его не обязательно слышать – достаточно видеть. Главное он сказал: «20 марта, в 18.00, здесь же…»

Но вот на ступени поднимается… священник. Он несет икону и крест. Неужто молиться будем? Точно.

«Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…» – доносит ветер. Кажется, на «лукавом» сделали неуловимое ударение.

…А потом мы шли одной рекой на площадь Победы – возлагать цветы к Вечному огню. Это было красиво. И это было умно – нам не пришлось замерзать насмерть и разбредаться кто куда.

Над нами горело символичное: «Подвиг народа бессмертен». «Эх, надо было оставаться, – топал ногой какой-то молодой кудрявый бунтарь, грея руки над пламенем. – Не вышло у нас Майдана!» «Почему не вышло? – возражали ему. – В Киеве тоже все не с первого дня получилось!»

И мы знали, что завтра наступит завтра.