Музыкант-кондитер: «Предугадать, в чем тебя обвинят в очередной раз, невозможно. Поэтому готов к любому абсурду»

Денис Иванов имеет не совсем обычный набор профессий. Он музыкант, кондитер, а в свободное время еще и переводчик с итальянского. Он единственный артист филармонии, которого задерживали прямо на рабочем месте два раза подряд.

Корреспонденту «Салідарнасці» Денис рассказал о своих задержаниях и нелепых обвинениях, о том, почему он не хочет уезжать из Беларуси, и о самом большом и вкусном БЧБ-торте.

— Когда в филармонии возникла идея петь на ступеньках в обеденный перерыв, конечно же, согласилось большинство участников хоровых коллективов, — вспоминает Денис события августа 2020 года. — Наш посыл был, что мы против насилия, у кого-то были плакаты с надписью «У меня украли голос».

Мы выходили каждый день, к нам присоединился оркестр. А через несколько дней пришли непонятные люди в масках и с камерами, начали все снимать. 

21 августа меня и двоих коллег вызвали на беседу сотрудники РУВД. В милиции нам показали эти съемки и спросили: что мы делали на ступеньках филармонии? Я честно рассказал, что в свой обеденный перерыв вышел за кофе, увидел людей, которые пели белорусские песни, и присоединился. А что в этом такого? Я вообще-то певец, пою, где хочу. Кто-то же и в ванной поет.

В РУВД с нас взяли расписки, что впредь мы обязуемся не принимать участие в несанкционированных массовых мероприятиях.

С тех пор Дениса задерживали дважды прямо на рабочем месте.

— Первый раз мой коллектив очень испугался. Пришли люди, представились сотрудниками РУВД, забрали меня и солиста камерного оркестра Александра Сердюкова. В Боровлянском РУВД выяснилось, что накануне (3 ноября 2020 года) в ТЦ BIGZZ прошла акция и меня решили обвинить в том, что я в ней участвовал.

В качестве доказательств в суде милиционеры предъявили кадры с камеры видеонаблюдения, которые они пересняли с мониторов на телефон. На этих кадрах не было видно ни даты, ни времени. Опознать себя я там не сумел. Но свидетель, сотрудник милиции, который к тому же сказал, что его не было в ТЦ, утверждал, что «узнал именно меня».

Адвокат спросил, как он вообще мог опознать кого-то среди группы лиц в масках и шапках. Если бы он сказал, что у него абсолютный слух, и он узнал по голосу, это, наверное, было бы правдоподобнее.

Но он сказал, что узнал меня… по походке и по прическе. Дополнительно было указано, что человек на видео, за которого приняли меня, демонстрировал… нацистское приветствие, чего, естественно, кроме обвинителей, больше никто на той записи не увидел. А обвинили меня почему-то в мелком хулиганстве, предъявив ст.17.1КоАП. Дали 15 суток.

Наказание Денис отбывал в ИВС Минского района и на свое содержание жаловаться не стал.  

— Это перевалочный пункт, через который заключенных из Жодино развозят по колониям. Я слышал рассказы об Окрестина и Жодино, но ничего подобного в этом ИВС не было.   

Тогда было тепло, передачи — два раза в неделю. Я рисовал, читал, вообще, как человек, все детство которого прошло в палаточных лагерях, я представлял, что это такой плохой советский лагерь.

Единственное, в камере почти не было «политических», были воришки, мужья, побившие жен, иностранцы, которые ждали депортации. Из «политических» был только один парень, который во время допроса рассказал, что выходил на четыре марша, и ему за каждый впаяли по 15 суток. Он был приговорен к 60 суткам.

Перед выходом меня попросили расписаться в том, что я осознаю, что «дальнейшее участие в несанкционированных мероприятиях может повлечь, в том числе уголовную ответственность».  

В январе меня снова задержали по той же схеме. Снова два милиционера пришли прямо в филармонию. В РУВД требовали признательных показаний об участии в акции уже в ТЦ  Dana Mall. Там 14 января вывесили большой флаг, и они хотели, чтобы признался, что это сделал я.

В этот раз я «вкусил» все прелести Окрестина, но тогда все равно  там не было той жести, как сейчас. Забирали матрасы, в пятиместной камере было от 13 до 20 человек.

На суде я рассказал правду, что действительно в тот день был в магазине, и точно описал, на каком этаже находился, в чем был одет, уточнил, что у меня в руках был большой стакан кофе. Я ходатайствовал о просмотре записей с камер видеонаблюдения и, как ни странно, судья удовлетворила ходатайство и отправила дело на доработку.

Но по истечении 72 часов меня не выпустили, а снова повезли в РУВД. Я слышал, что туда приезжала мой адвокат, слышал, как она звонила сотрудникам, и был свидетелем их нелепого смеха, когда они перекидывали друг другу трубку и прямо при мне говорили ей, что меня нет и не было.

Они переписали протокол. Согласно новому варианту, я уже не флаг вешал, а принимал участие в акции и пел. По этому протоколу получалось, что я пришел без маски, разодетый, взял кофе, стал на балкон и начал петь, наверное, чтобы сорвать аплодисменты, — удивляется собеседник.

На следующий суд через пять дней после задержания со второй попытки удалось попасть адвокату, которая сообщила новому судье о предыдущем протоколе. Очевидные несоответствия двух документов, предоставленных сотрудниками РУВД, снова стали поводом отправить дело на доработку.

— Однако меня не выпустили после суда, а продержали все выходные в изоляторе. Тем временем в воскресенье мои друзья, отсчитав новые 72 часа, пришли меня встречать. Они стояли перед воротами и, как потом я узнал, оттуда выскочил непонятный человек в гражданской одежде. Он начал буквально нападать на девочек, толкать их, лапать. Те терпели и не поддавались на провокацию, а Карина Хацкалева, режиссер, дизайнер, бывший креативный копирайтер Wargaming, не выдержала и только  спросила: «Что вы хотите, мы же ничего не сделали?». Тогда он сразу скомандовал: «Берем вот эту».

С Кариной произошла история, похожая на мою и тысячи других сегодня. Через трое суток состоялся суд, на котором ее обвиняли в одиночном пикете, который длился целых 15 минут перед воротами Окрестина, с транспарантами и лозунгами «Жыве Беларусь!».

Меня в итоге выпустили на седьмые сутки, судов больше не было. А недавно пришло уведомление о том, что, оказывается, 22 марта «состоялось открытое судебное заседание». Правда, меня, фигуранта дела, почему-то о нем уведомить забыли. Тем не менее, мое дело рассмотрели и закрыли в связи с истечением срока давности. Но я с такой формулировкой категорически не согласен и намерен ее обжаловать. Я не считаю себя виноватым, поэтому там может быть только одна формулировка — «за отсутствием доказательств».

Я прекрасно понимаю, какие сегодня могут быть последствия для любой категоричной позиции, но с самого начала принял решение, что не собираюсь прятаться, потому что ничего не нарушал. Я реалист, поэтому через полгода поголовных задержаний уже не удивляюсь, что кого-то задержали снова по абсурдному обвинению, — грустно вздыхает Денис.  

От протестов переводим тему к другим жизненным реалиям. Солист Государственного камерного хора Республики Беларусь признается, что и в филармонии, и в Академии искусств, где работал педагогом, всегда чувствовал себя «волонтером».

— Государственный коллектив ничего не значит в нашей стране, даже если это Оперный театр. Это все равно бюджетные организации, а бюджетники у нас не могут получать большие зарплаты.

Хотя, когда у нас была встреча с бывшим министром культуры Юрием Бонадрем, мы спросили, почему средняя зарплата артистов филармонии — 400 рублей, а у администраторов — тысяча? Он пытался объяснить это тем, что административные единицы несут материальную ответственность и якобы поэтому они больше напрягаются. 

Конечно, такими низкими зарплаты не должны быть ни в какой сфере, тем более в культуре. Тем более в Беларуси, где нас буквально единицы!

В Беларуси всего один Оперный театр, одна консерватория. Допустим, в Польше даже в Белостоке есть Оперный театр. Мои родственники живут в небольшом городе в Германии с населением 160 тысяч, и там есть и консерватория, и театр. А по всей Германии их сотни.

У меня была возможность уехать в Оперный театр Таллина, где иностранцу, артисту хора, даже не солисту, платят 2 тысячи евро. Это нормальные деньги даже для Европы.

Вообще, я повар, поэтому во всех поездках привык мониторить цены на продукты. Могу сказать, что по этим позициям мы на одном уровне с Германией.

Кондитерка, не музыка, — это то, что мне сейчас приносит деньги и дает возможность жить, — признается Денис Иванов.

Торты, созданные кондитерской «ДА»

При этом свой бизнес, кафейню-мастерскую, которую Денис открывал вместе с партнером, пришлось закрыть.

— Мы авантюристы, открыли бизнес, будучи кондитерами, но не бизнесменами. И, наверное, в этом состояла наша главная ошибка. Чтобы открыться, я продал свои квартиру и дачу. Через три года, чтобы покрыть убытки, Антон продал свою квартиру.

Да, открыть бизнес в Беларуси сегодня можно через «одно окно» очень быстро. Но это только оформление документов. А дальше к вам приходят с проверками пожарные, санстанция, домоуправление, еще кто-то. При этом наше законодательство и требования санстанции изначально написаны так, чтобы ты не смог их выполнить в полном объеме. Любое заведение можно закрыть. До сих пор у нас действуют какие-то нормативы по размеру окон, дверей, вентшахт, квадратуре еще с советских времен.

— Не появлялось ли с тех пор желание уехать, особенно в свете последних событий?

— Возможности уехать у меня были всегда, но желания не было и нет. История развивается по кругу, люди уезжали так в 1918-20 годах.

— Но они сохранили себе жизни.

— А у меня такая позиция — либо я бегу, либо продолжаю то, что мы начали. Зачем тогда было начинать, ведь уже столько пройдено! Несправедливость никуда не делась, поэтому я никуда убегать не собираюсь, кто-то же должен и здесь остаться.

Я понимаю, что могут задержать, могут избить… Но когда я понял, что готов к этим рискам, перестал бояться.  

— А кто-то не перестал, не выдержал, разочаровался в этой борьбе и решил, что она не имеет смысла. А вы как думаете?

— Я не верю, что подобные действия, назовем их революцией, не приведут к переменам. Через это проходили многие страны. Где-то это длилось по нескольку лет, и я тоже не рассчитывал с самого начала, что все изменится за считанные месяцы. Это марафон, а перемены каждый должен начать с себя. С малого.

Мне очень нравится метод перехода на белорусский язык, который я сам сейчас стараюсь использовать. Вообще я русский, родился в Сургуте.

Но вырос в Беларуси и, конечно, язык знаю. Но в нас, белорусах, есть такой момент, непонятный тем же украинцам. Мы не говорим на своем языке, при том, что большинство его знает. И мне стыдно, что я спокойно мог перейти на итальянский, а белорусским почти не пользовался. Но сейчас я это буду исправлять. Я стал в банкомате выбирать белорусский, в соцсетях.

Проводя сейчас много времени в Киеве и в Москве, заметил разницу между людьми. Там люди бегут, но при этом у них поднят подбородок. У нас люди смотрят в землю и не бегут, а убегают. Понятно отчего. Я хочу, чтобы и на наших улицах люди свободно подняли голову и начали улыбаться идущим навстречу.

Полтора года назад мы с Антоном разработали мастер-класс для крупной сети отелей, но их не устроили наши условия. Поэтому мы разослали предложения по кондитерским студиям. К сожалению, в Беларуси их практически нет, но нас стали приглашать в другие страны. Из-за карантина Европа для нас пока закрыта, хоть изначально договоренность была именно с европейцами. Сейчас нас приглашают студии из России, Украины, Молдовы, Дагестана.

Все наши программы авторские, мы сами придумываем техники, которые преподаем, и получаем хорошие отзывы.

— В августе ваша студия «ДА» принимала участие в красивой акции, когда был испечен огромный БЧБ-торт. А сейчас отражается ли как-то ситуация в стране на том, что вы делаете?

— 25 августа три кондитерских объединились и с позволения настоятеля Красного костела на территории костела испекли огромный 80-килограммовый торт длинной 9 метров. Это был  своеобразный мастер-класс, потому что мы раздавали крем и цветную крошку прохожим и просили их украсить торт. Люди раскрасили его в БЧБ.

Тогда еще не дошло до этого абсурда с «деструктивной раскраской», поэтому никто не пострадал, торт с удовольствием ели те, кто вышел на протест на площадь Независимости.

Сейчас мы ушли от маленьких тортов, просто некогда ими заниматься, принимаем заказы только на свадебные и корпоративные от 10 кг. Свадебный сезон еще не начался, поэтому пока люди просто указывают дату, а вкусы и цвет будем обговаривать непосредственно перед торжеством.

— Но вы же понимаете, что сегодня БЧБ-торты могут приравнять к несанкционированной акции?

— Конечно, понимаю, сейчас даже бутерброд с красной икрой могут приравнять к акции. А поскольку предугадать то, в чем тебя обвинят в очередной раз, невозможно, я принял для себя решение перестать бояться и быть готовым к любому абсурду.

Из-за этого я точно не стану отказывать людям, у нас они могут заказывать торты любых расцветок!

Все фото из Instagram собеседника