Лаевский: «Разрушается понятие «адвокатская тайна». И это проблема не адвокатов, а всех нас»

Созданный адвокатами проект Право на защиту сообщил о письме председателя Минской городской коллегии адвокатов Орешко В.Г., в котором от заведующих юрконсультаций требуется предоставить информацию о фактах обращения иностранных граждан (за исключением граждан Российской Федерации), территориально находящихся в Беларуси. По информации ресурса, основанием является распоряжения министра юстиции.

О передаче такой информации самому клиенту-иностранцу неизвестно, он не уведомляется о передаче его информации, не дает письменного согласия на такую передачу. При этом в Министерство юстиции могут предоставляться имя, фамилия, место регистрации, контактный телефон иностранного лица.

Все это составляет сведения о частной жизни клиента, соответственно, распоряжением министра нарушается не только международно-принятый принцип адвокатской тайны, но еще и право клиента на частную жизнь, отмечается в публикации.

Возможные причины, которые могут стоять за этим распоряжением Минюста, Филин обсудил с юристом, адвокатом, которого белорусские власти лишили лицензии, Дмитрием Лаевским.

— Лично я это распоряжение министра не видел. Есть ли оно или нет, устное оно или письменное, или это какая-то интерпретация, мне доподлинно неизвестно. Если предположить, что таковое существует, то, рассуждая логически, могу попытаться оценить цели, для чего и почему оно было издано.

Думаю, что, во-первых, это общий результат довольно нервозной обстановки, которая существует в отношениях государства Республика Беларусь с разными иностранными государствами. Просто сейчас мы видим какой-то документ, который отражает эту обстановку применительно к адвокатуре. Возможно, подобные признаки мы могли бы обнаружить и в других сферах.

Во-вторых, это может стоять в одном ряду с преследованием адвокатов, произошедшим на прошлой неделе, когда обыскам и арестам подверглись адвокаты широко известных заключенных.

Возможна ситуация, что у кого-то из лишенных свободы нет родственников или у них нет средств, тогда договор с адвокатом может заключить и любой человек, в том числе иностранный граждан, ничего особенного в этом нет и закон это не запрещает.

Но, может быть, кто-то полагает, что если фиксировать обращения иностранных граждан к адвокатам, то таким образом можно отследить, кто и каким образом нанимает адвокатов для людей, которые попали в тюрьму в связи с протестной активностью. Не исключено, что потом могут последовать репрессивные меры к адвокатам, нанятым иностранными гражданами, хотя это будет противоречить праву.

Никакой системы сдержек и противовесов я уже давно не наблюдаю.

И конечно, если такие распоряжения издаются и исполняются, мы можем только гадать, какие еще распоряжения — гласные или негласные — могут издаваться и выполняться.

Почему мы должны быть уверены, что не существует других негласных инструкций о том, какую информацию и в отношении кого собирать?

Надо понимать, что это распоряжение адресовано заведующим юридических консультаций, которые с некоторых пор назначаются по согласованию с Минюстом. То есть это люди, угодные Минюсту.

В силу своих полномочий, которые им прописали в законодательстве, они имеют доступ к договорам адвокатов, которые в этой юридической консультации работают. Они проверяют финансовые отчеты адвокатов — в них указано, кто обращался за юридической помощью, когда эта помощь оказывалась, какая помощь оказывалась, кто и сколько за нее платил.

То есть в нынешних условиях заведующий юридической консультацией имеет непосредственный доступ к очень большому массиву чувствительной информации в отношении получателей юридической помощи. Если какую-то часть этой информации он должен сообщать выше, можем ли мы быть уверены, что другая часть информации останется в тайне? Вопрос риторический.

Весной 2021 года появился проект изменений Закона об адвокатуре, в котором решили ликвидировать адвокатские бюро и индивидуальную адвокатскую практику. Возражая против проекта закона, мы говорили, что адвокатуру поставят в ситуацию, когда адвокат, работая в юридической консультации, не может в той же степени обеспечить человеку конфиденциальность, поскольку эти консультации подконтрольны Минюсту.

Сейчас мы видим наглядный пример, как это работает и для чего такую систему создавали.

А я считаю, что интересам белорусов отвечала бы только такая система, где адвокат, адвокатская тайна и отношения «адвокат-клиент» неприкосновенны для государства. Именно таков стандарт цивилизованного мира.

— Это же не первый случай, когда мы наблюдаем нарушение принципа адвокатской тайны и права на частную жизнь. Помните, на госТВ показывали сюжет про Сергея Тихановского, в котором был фрагмент его разговора с адвокатом.

— Да, разговор подзащитного с моей коллегой Натальей Мацкевич был записан в специальном кабинете следственного изолятора, который дается адвокатам для общения с клиентами. Конечно, это абсолютный нонсенс.

Но это пример другого рода. Эта ситуация, когда производилось вмешательство в конфиденциальность, которое не могло производиться в принципе исходя из действовавшего закона. В законе было закреплено правило, что человек имеет право на конфиденциальное общение с адвокатом, никаких исключений быть не может.

Оказалось, что вопреки этому правилу в кабинете изолятора было установлено оборудование, которое фиксировало разговор с защитником.

Сейчас же мы имеем дело с тем, что уже на уровне законодательства выстроена модель, при которой легализовано вмешательство в конфиденциальность отношений клиента с адвокатом. Теперь адвокаты работают только в юридических консультациях. Заведующим этих юридических консультаций доступен большой объём информации из деятельности адвокатов. И эти заведующие, назначенные по согласованию с Минюстом, по поручению этого же Минюста обязываются передавать ему информацию из деятельности адвокатов.

То есть вмешательство возведено в ранг нормы. И это неприемлемо. Нельзя создавать и принимать законы, которые сводят на нет правовые гарантии, особенно такие важные, как получение юридической помощи.

— Может ли распоряжение предоставлять информацию о фактах обращения иностранных граждан быть связано с инцидентом в Мачулищах и массовыми задержаниями после него?

— Думаю, если связь между этим инцидентом и сбором информации про иностранцев, которые обращаются к адвокатам, и существует, то она очень косвенная. Вряд ли люди, которые намереваются совершить силовые действия, пойдут это обсуждать с адвокатом или будут к нему обращаться постфактум для того, чтобы обсудить свои дальнейшие перспективы. Это было бы из разряда анекдота.

Так что я больше склонен считать, что такой сбор информации — результат не одного конкретного инцидента, а общего напряжения властей по поводу любого, кроме российского, иностранного присутствия.

Но, конечно, распоряжение о сборе информации про иностранцев может сузить возможности иностранцев нанимать адвокатов для юридической помощи как себе, так и конкретным лицам — например, тем, которые находятся в местах лишения свободы в связи с протестной активностью.

В целом же это распоряжение наглядно показывает зависимое положение коллегий адвокатов по отношению к Минюсту и разрушение понятия «адвокатская тайна». И это проблема не адвокатов, а всех нас — любого человека, который потенциально может быть потребителем юридической помощи.

Если человек понимает, что адвокат абсолютно уязвим, а конфиденциальные данные передаются в госорганы, он задумается: стоит ли ему вообще за такой помощью обращаться. А так быть не должно.

Правовые стандарты говорят о том, что каждый человек должен иметь возможность выбирать адвоката, общаться с ним конфиденциально, а адвокат должен иметь возможность беспрепятственно и не подвергаясь репрессиям оказывать любую правовую помощь, в том числе тем людям, взгляды которых расходятся со взглядами госорганов или конкретных должностных лиц.