Кузнецов: В Минске почувствовали, что приблизились к точке, в которой могут потерять поддержку Кремля

В выступлении Лукашенко упоминалась «ледяная война» и повторялось высказанное ранее мнение о том, что после Беларуси «возьмутся за Россию». Это не новые реплики, но на фоне того, что тема Беларуси внесена в повестку дня встречи Джо Байдена и Владимира Путина, они звучат как часть информационной кампании, направленной на Кремль.

—  В Минске почувствовали, что приблизились к точке, в которой могут потерять поддержку Кремля. Определенные предпосылки для этого есть. Инцидент с посадкой самолета привел к тому, что неприемлемость нынешней власти в Беларуси для Запада возросла кратно. А это значит, что Путин, в обмен на изменение своей позиции, может требовать большего, чем мог себе позволить до этого, — рассуждает Петр Кузнецов в интервью TUT.BY.

После инцидента с самолетом Ryanair Запад перестал смотреть на белорусскую проблему только с точки зрения прав человека. Теперь для Запада вопрос стоит совершенно по-иному.

—  Следовательно, меняется и общий расклад: если раньше США и ЕС могли требовать от Путина содействовать демократизации Беларуси чисто на словах, «для галочки», то теперь они могут быть готовы торговаться, уже предлагая и что-то взамен — так, я думаю, это может видеться из Кремля, да и из Минска тоже. Соответственно, в Минске почуяли угрозу подобного развития ситуации: Байден может предложить Путину, например, невмешательство в дела региона в обмен на «нормализацию» (когда хотя бы самолеты могут спокойно летать).

Кузнецов указывает и на то, что в послании не было попыток сгладить углы, наоборот, продолжилась линия на «принципиальную позицию».

—  Мы услышали угрозы прекращения сотрудничества по противодействию нелегальной миграции, торговле людьми и наркотрафику — очень чувствительным вопросам для ЕС. В течение многих лет белорусский режим имел на Западе чувствительные репутационные бонусы именно за то, что считался в этих вопросах надежным и последовательным партнером.

Такая стратегия поведения, к сожалению, не оставляет ЕС и европейским политикам выбора: после того, как почти всеми инцидент с самолетом был определен, как «акт государственного терроризма», сменить риторику на компромиссную под градом ультиматумов без потери лица невозможно.