«Чтобы беларуская наука могла развиваться, чиновнику нужно всего лишь… ничего не делать. Совсем ничего!»

В декабре Александр Лукашенко жестко прошелся по отечественной науке. На встрече с рабочей группой по анализу деятельности Национальной академии наук он заявил: «…С такой наукой, как у нас, мы не ускоримся и успехов не добьемся». При этом не прозвучало (да и не могло прозвучать) главное: развитию беларуской науки мешает прежде всего система, созданная самим Лукашенко.

Почему человеческий капитал не приносит должной отдачи?

Беларусь традиционно гордится высоким уровнем человеческого капитала. Распространенность высшего образования, его доступность и востребованность беларуских специалистов как внутри страны, так и за ее пределами, долгое время считались одними из ключевых конкурентных преимуществ.

Однако возникает очевидный вопрос: почему столь высокий уровень квалификации не конвертируется в научные достижения, которые могли бы приносить весомую экономическую отдачу?

Ответ на этот вопрос кроется в самой модели беларуской науки, которая, как и большинство других сфер, целиком контролируется государством. В этом и проблема: там, где государство доминирует, оно часто оказывается неэффективным.

Если посмотреть на мировую практику, станет очевидно, что самые конкурентоспособные экономики — это те, где, во-первых, расходы на науку самим по себе высоки, а во-вторых, значительную их часть берет на себя частный сектор.

Причем бизнес делает это не социальной ответственности ради, а потому, что видит в науке источник прибыли, в частности за счет инвестиций в технологии. В Беларуси же рынок, конкуренция и творческая свобода — элементы, которые могли бы дать науке импульс, — резко ограничены или вовсе отсутствуют.

Мало денег и нет свободы

Наука в Беларуси сталкивается с двумя основными проблемами: недофинансирование и отсутствие академической свободы.

Для гуманитарных направлений это означает невозможность развиваться из-за цензуры и давления на ученых. Для технических наук ситуация еще сложнее — здесь часто банально не хватает современного оборудования, доступ к которому, как правило, возможен только через западные рынки. А эти возможности перекрыты из-за международных санкций.

Еще одна проблема — отток талантливых ученых. Сегодня лучшие беларуские умы работают в научных центрах Европы, США и уже даже Азии. Словом там, где им готовы предложить не только достойную оплату труда, но и условия для самореализации. Из Беларуси же ученых продолжают выдавливать репрессивные практики и низкие зарплаты.

Талантливых выдавливают, бюрократия процветает

Советская модель науки, которую чиновники, казалось бы, пытаются на словах реализовать в Беларуси, на самом деле требует больших ресурсов, относительной академической свободы и хотя бы минимальной конкуренции идей.

Однако нынешняя модель беларуской науки — это даже не советская система, а лишь представление о ней беларуской бюрократии — своего рода пародия. Внутри Академии наук проекты заказываются, исполняются и контролируются самими академическими учреждениями. В результате возникает ситуация, которую видит и озвучивает даже сам Лукашенко: «Нет ни результата, ни виноватых — спрашивать не с кого».

Беларуская наука оказалась не способна даже на тот уровень самоорганизации и достижений, который был возможен в Советском Союзе. Причина очевидна: в Беларуси наука рассматривается чиновниками как очередной инструмент контроля, а не как пространство для творчества и развития.

Функционирование научной бюрократии превратилось в самоцель, а инновации и достижения остались на периферии интересов власти и в лучшем случае в тезисах программ долгосрочного развития.

Почему все стало так плохо, или «А кто это сделал?»

Главный вопрос, который стоило бы задать беларуским чиновникам: почему наука в стране находится в упадке? Ответ, на первый взгляд, очевиден, но принимать его не торопятся. Тоже по понятным причинам. Ведь если начать разматывать клубок проблем отечественной науки, то непременно выйдешь на себя.

И так ведь далеко не в одной сфере науки. В эпоху Лукашенко гигантские ресурсы вкладывались и в сельское хозяйство, модернизацию промышленности. Но ощутимых результатов это нигде не принесло.

Экономика продолжает демонстрировать низкую конкурентоспособность, а экспортные товары нередко теряют рынки из-за низкого качества. Примером провальной модернизации могут служить то и дело горящие факелами автобусы МАЗ.

Рецепты просты, но не для нынешних властей

Очевидно, что без структурных реформ ситуацию в беларуской науке не изменить. И если в общих чертах обрисовать возможный круг решений, то все, казалось бы, проще простого. Ведь для исправления ситуации в первую очередь необходимо:

1. Создать условия для академической свободы. Ученые должны иметь возможность работать без страха перед репрессиями. Это привлечет не только местные таланты, но и иностранных специалистов.

2. Привлечь частный сектор. Важно создать условия для того, чтобы бизнес мог вкладывать деньги в науку и получать от этого экономическую отдачу.

3. Сократить бюрократию. Наука должна быть ориентирована на результат, а не на выполнение формальных требований.

Получается, чтобы беларуская наука могла развиваться, чиновнику нужно всего лишь… ничего не делать. Совсем ничего! Не вмешиваться в научные свободы, не мешать бизнесу работать с наукой и не опутывать эту сферу новыми указами, программами и директивами. Иногда лучшая помощь — это отсутствие помощи.

Но разве беларуская бюрократия способна измениться? Наш чиновник неизменно верен своей природе. Он отлично понимает, что все упреки, обещания и даже громовые предупреждения сверху — это лишь слова, от которых можно легко отделаться очередной формальной отпиской, а лучше двумя.

***

Сегодня альтернатива такова: либо страна сделает шаг вперед, отказавшись от неэффективной бюрократической модели науки, либо продолжит скатываться вниз, теряя лучших ученых и последние шансы на экономическое развитие в динамичном современном мире.

Вопрос в том, готовы ли большие начальники не только сулить «жесточайший спрос», но и брать на себя ответственность за решение проблем этой сферы (как, впрочем, и других). Пока прогноз остается пессимистичным.